Кларджес

Каддиган пожал плечами: «Если маниакальная стадия продолжается слишком долго, приходится применять седативные препараты. В остальных случаях мы руководствуемся теорией — капризом, если хотите — главного врача-психиатра. Этой палатой заведует — номинально — дидактор Альфонс Клу. Но дидактор Клу занят подготовкой издания трактата, посвященного синхронизации функций головного мозга двойников — или, если вы предпочитаете другой термин, симбиотов, неспособных существовать в отсутствие напарника. Клу отвергает возможность телепатической связи, что, на мой взгляд, просто смехотворно. Тем не менее, я в расплоде, а дидактор Клу может проникнуть в филу кандидатов, если отзывы на его трактат будут положительными. Так как у дидактора нет времени на руководство больничным обслуживанием, эти обязанности возложены на Базиля Тинкупа; таким образом, палата глубоких кататоников стала вотчиной Тинкупа. Базиль не потчует пациентов лекарствами. Его идеи носят нетрадиционный характер. Он придерживается того достопримечательного принципа, что общепринятые методы ошибочны, и что на самом деле следует придерживаться диаметрально противоположного подхода. Несмотря на то, что тщательные исследования указывают на полезность умеренного массажа для больных с истерическими галлюцинациями, Базиль закутывает их в ригороид или надевает на них сбрую с механическим поводком, заставляющим их бегать до упада по круговой дорожке с препятствиями. Базиль — экспериментатор. Он пробует все, что ему приходит в голову, безжалостно и не испытывая никаких сожалений».

«И каковы результаты его экспериментов?» — поинтересовался Кудеяр.

Каддиган скорчил насмешливо-скорбную гримасу: «Пациентам это не вредит. Некоторые даже чувствуют себя лучше… Но, конечно же, Базиль не имеет никакого представления о том, чтó он делает».

Они прошлись между рядами коек. Все лица пациентов были разными, но отличались одним общим свойством: выражением глубочайшей меланхолии, безнадежного уныния.

«Боже ты мой! — пробормотал Кудеяр. — Только посмотрите на них… Они в сознании? Они о чем-то думают? Их лица отражают то, что они чувствуют?»

«Они живы. На каком-то уровне их мозг продолжает функционировать».

Кудеяр покачал головой.

«Не рассматривайте их, как человеческих существ, — посоветовал Каддиган. — Это возложит на вас непосильное бремя. С нашей точки зрения пациенты — не более чем элементы процесса продвижения, манипуляция которыми позволяет заслуживать баллы по шкале подъема… Пойдемте, я покажу, чтó вам придется делать».

3

Кудеяр находил свои обязанности в высшей степени неприятными. Будучи фельдшером, он должен был мыть полы, проветривать палату, принудительно кормить тридцать шесть коматозных пациентов, менять их постельное белье и удалять их испражнения и мочу — при том, что каждый из пациентов мог в любой момент перейти в буйное маниакальное состояние. Кроме того, Кудеяр был обязан вести записи, а также оказывать помощь Каддигану и Базилю Тинкупу в том, что касалось любых особых методов лечения или физических упражнений.

Базиль Тинкуп заглянул в палату примерно в обеденное время и, судя по всему, находился в отличном настроении. Хлопнув Кудеяра по спине, он посоветовал: «Не слишком обижайся на насмешки Сета — в сущности он достаточно сообразительный парень».

Каддиган поджал губы и посмотрел куда-то в угол: «Пожалуй, мне пора пообедать». Сухо кивнув, он вышел из палаты размашистыми шагами. Базиль потянул Кудеяра за руку: «Пойдем, я покажу тебе нашу столовую — мы хорошенько закусим и посмотрим, что еще нужно будет сделать».

Кудеяр обернулся к рядам больничных коек: «А как быть с пациентами?»

Базиль скорчил комическую гримасу: «В самом деле, как быть с пациентами? Куда они денутся? Что с ними может случиться? Они лежат себе, как трупы в морозильнике, а даже если они, паче чаяния, оттают и воскреснут — что с того? Прутья выскочат из пола и никуда их не выпустят; они разорвут в клочья свои постели, устанут и снова заснут».

«Пожалуй, с практической точки зрения твой подход имеет смысл».

«Не только — это единственно возможный разумный подход!»

Столовая занимала прозрачную полусферу, выступавшую из основного здания паллиатория — отсюда открывался вид на синевато-серую реку и окружавший ее солнечный пейзаж. Столы образовывали концентрические полуокружности, а стулья были расставлены так, чтобы все сидели спиной к зданию. Базиль подвел Кудеяра к столу в дальнем конце одной из внутренних полуокружностей — его выбор места в столовой был сделан по привычке и без расчета, но соответствовал его скромному положению в больничной иерархии. Другие посетители столовой отнеслись к появлению Базиля с прохладцей.

Усаживаясь, Базиль подмигнул Кудеяру: «Как видишь, всюду процветает ревнивый карьеризм».

Кудеяр неопределенно хмыкнул.

«Они знают, что я продвигаюсь, — беззаботно продолжал Базиль. — Можно сказать, выхватываю у них из-под носа награду, на которую они рассчитывали. Их это исключительно раздражает».

«Их можно понять».