Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

Но основания, чтобы предполагать, есть. В эссе «О покаянии», написанном в Монпелье в 1669 году, он затронул некоторые моральные принципы, приобретающие особую значимость, когда человек находится перед лицом смерти. По его словам, «покаяние— это главное дело, которое мы должны совершить в этом мире. Частой ошибкой, тем более огромной и вредной из-за своей обыкновенности, является вера в то, что покаяние важно, в первую очередь, для тех, кто умирает. В самом деле, то, что необходимо в каждый час жизни, необходимо и в час смерти, но тот, кто постоянно кается, когда здоров и бодр, будет делать это с меньшей болью с момент болезни и слабости. Тот, кто каялся в течение всей жизни, будет делать это без замешательства и с меньшим смущением в час смерти… Покаяние необходимо, чтобы жить и умереть хорошо. Покаяние, если оно практикуется постоянно и старательно, делает жизнь плодотворной, а смерть спокойной. Покаявшись, мы становимся мудрее, честнее и более открытыми в глазах других людей» [5,150]. Очевидно, что Хайд надеялся на спокойную смерть в кругу близких, в присутствии священника, который примет его последнее покаяние.

Осенью здоровье Кларендона резко пошатнулось. Сначала он пережил удар, за которым наступил паралич. Больше писать он не мог. 28 ноября Шау отправил письмо сыну канцлера Лоуренсу, сообщив, что Хайд дал согласие вызвать кого-то из сыновей, и просил привезти с собой хорошего врача. Духовником Хайда был близкий к семье Хайдов Уильям Леветт, находившийся с ним в час смерти. Оллард предполагал, что этот человек находился с изгнанником в течение довольно долгого времени. Присутствие англиканского священнослужителя при постели умирающего было одним из условий, позволявших говорить о «хорошей смерти». 1 декабря было составлено завещание, никак не менявшее его прежних распоряжений. Генри и Лоуренс остались душеприказчиками, им же поручались его сочинения и бумаги, по которым предлагалось советоваться с Шелдоном и Морли. Братья поспешили в Руан, с ними придворный врач Джон Пур. Помочь он не мог: Кларендон умер 11 декабря (21 по новому стилю) в семь часов утра.[15] В описании болезни и в протоколе вскрытия Пур назвал «артрит», вызванный неправильным с молодых лет питанием. В этом диагнозе есть резон: речь уже шла о том, что Хайд любил вкусно и много поесть, что способствовало и подагре, и нарушению обмена веществ. Подобные проблемы со здоровьем имели многие представители элиты. Историк Л. Стоун, рассматривая причины высокой смертности в Англии, отмечал: «Недостаточное питание (бедняков — А. С.) в детстве вело к появлению рахита, тогда как несбалансированная диета богачей способствовала тому, что в конце XVI — начале XVII века каждый двенадцатый пэр был жертвой многолетних страданий от камней в почках или мочевом пузыре» [99, 62]. Вспомним, что от мочекаменной болезни умер Саутгемптон. Хотя чаша сия обошла Кларендона, неправильное питание и излишний вес, согласно медицинским представлениям наших дней, могли вызвать апоплексический удар.

Насколько смерть Кларендона соответствовала идеалу «хорошей смерти»? Тема смерти заняла в последние десятилетия немалое место в новой культурной истории. Смерти и ее общественному восприятию посвящены многие работы историков, в том числе таких классиков историографии, как Ф. Арьес и М. Вовель. Представители новой культурной истории выделяли типы восприятия смерти. По Арьесу, их пять: самый ранний, характеризующийся восприятием ее как неизбежного, приемлемого и ожидаемого события; второй тип возник в средние века в узкой группе социальной элиты, когда сами похоронные церемонии стали выражением социального статуса и материального благополучия. В век Просвещения смерть воспринималась преимущественно как «неукротимая и беспощадная». Четвертый тип, «твоя смерть», сложился в эпоху романтизма как выражение индивидуальных и семейных ценностей, он предполагал фокусирование внимания не на персоне умирающего, а на выживших родственниках. Наконец, современный тип «запрещенной смерти» отражал не только ее «медикализацию», но и упадок веры в загробную жизнь. Эти типы смерти не сменяют друг друга хронологически, а сосуществуют, в разной степени преломляясь в общественном сознании в различные исторические периоды.