Клариса. По ту сторону холста

— Так. Я возьму Клари, и уходим отсюда. Пока еще что не произошло. — Меня все так же уткнувшуюся в грудь герцога подхватили на руки, и мы быстро пошли вниз с проклятой горы.

Через какое-то время я отлипла от герцога и решительно велела поставить меня на ноги. Уже было довольно темно, и спускаться было и так сложно, а уж со мной на руках вообще чревато падениями и переломами. Я плохо помню, как мы спустились с горы. Действовала, как кукла на веревочке, меня вели — я шла. День был очень тяжелый. Трактир, подъем на гору, пещера. Я устала и перенервничала. Помню, что мы спустились. И герцог снова подхватил меня на руки, и вот тогда окончательно расслабилась и уснула.

Утром проснулась у себя в номере в гостинице. Я была заботливо уложена в кровать и даже укрыта одеялом. Еле успела привести себя в порядок и одеться. Я стояла у зеркала, разглядывала себя и думала: что мне делать с волосами? Смотрелось это все странно. Длинное женское платье и торчащие во все стороны вихры. И тут в дверь постучали, и Габби спросил:

— Клари, сестренка, ты встала? Можно мне войти?

— Да. Заходи. Заодно подскажешь, что мне со всем этим делать.

Войдя, Габби расхохотался. У меня тут трагедия, а ему смешно. И я надула губы, но это вышло еще комичнее, и вот мы уже вдвоем покатываемся со смеху.

— У меня в столице есть бальзам. Моешь с ним голову, и волосы растут чуть ли не на глазах. Через две недели вернется к тебе твоя белокурая грива. Не переживай. А пока походишь вот в этом. Не будет сильно заметно. — Он протянул мне полупрозрачную шапочку с нашитыми на нее мелкими жемчужинками.

— Ух, ты какая красота. Она же тоненькая, как паутинка. И жемчуг. Габби, ты прелесть. Где ты ее нашел? — Я стала аккуратно примерять это чудо.

— Герцог еще вчера ночью меня озадачил, что бы я нашел нечто подобное. Все утро в магазинах провел, пока нашел. Нет, погоди. Спереди волосы можно уложить. А саму шапочку одеть на макушку. Спрятав туда все волосы, ты открываешь шею. А она у тебя красивая. Дай я покажу. — Брат стал мне помогать.

К завтраку я спустилась истинной юной и благородной неской, которую никто бы не заподозрил в отрезании волос и пребывании в пещере у бандитов. А за завтраком мне стали рассказывать, что же я проспала.

Оказывается, не было никакого похищения отважного герцога Рихарда де Алеманьа. Просто Его сиятельство пожертвовал собой, чтобы внедрится в банду и захватить ее изнутри. А похищением это назвали для отвода глаз, чтобы не раскрывать планы Его сиятельства. А на самом деле, внедрившись в банду разбойников, герцог их обезвредил и уничтожил, с помощью бравых гвардейцев, прибывших с ним. И, разумеется, если бы это было настоящим похищением, то Совет магов незамедлительно согласился бы со всеми требованиями бандитов и отдал бы им выкуп. Только бы спасти своего доблестного главу.

У меня по мере повествования от удивления рот так и округлялся в изумлении. Рихард оказывается, едва мы пришли в гостиницу, и он уложил меня спать, поднял на ноги всех своих гвардейцев и вернулся на гору. Мальчишки с ними, разумеется, не пошли. Но, как они поняли, вся банда была захвачена, и теперь находилась в местной тюрьме, ожидая суда.

Весь день мы провели в гостинице, выслушивая новости, сплетни и слухи одна красивее другой. К вечеру у меня сложилось впечатление, что Рихард умеет из глаз метать молнии и распылять этим бандитов в мелкий винегрет. А еще может мановением руки заставить уснуть дюжину разбойников, а вторую дюжину заколоть рапирой, до того он искусен в фехтовании.

Сам виновник всех этих историй прибыл в гостиницу к ужину и сразу набросился на еду. Оказывается, он так и не ел со времени своего «похищения».

— Завтра утром у нас поезд. Мы возвращаемся в столицу. Я закончил все свои дела здесь. И мне необходимо как можно скорее вернуться. Нужно найти того, кто так красиво меня возвеличил до героя и храброго победителя разбойников, — сказал он, когда с едой было покончено.

Мы все покивали. Дел у нас самих тут не было. Я даже и плащ давно отдала лично в руки хозяину гостиницы. Кстати, от него я узнала, что у разбойников оказывается, не было ни одного такого. И это очень большая редкость. Монахи почти никогда не отдают их в чужие руки и не выносят за пределы монастыря. Но он поклялся вернуть его в монастырь в самое ближайшее время. Я поверила.

— Я вымотался. Если нет возражений, то было бы хорошо отправиться спать. — Рихард встал из-за стола, потянув меня с собой за руку.

Мы поднялись по лестнице и зашли в номер. Тут же оказалась прижата к стене. Губы Рихарда накрыли мои, а руки рванули шнуровку на платье. Оторвавшись от меня на мгновенье, он, задыхаясь, прошептал:

— Прости. Я соскучился страшно. Давай нежности оставим до другого раза.