Кларкенвельские рассказы

— Либо вы меня выслушаете, либо я пойду своей дорогой, — твердо сказал Халлинг.

— Погоди. О ком ты толкуешь?

— Об Уильяме Эксмью.

— Об Эксмью? Он же…

— Член вашего тайного собрания? Я так и думал. Барристер спешился. Теперь Эмнот Халлинг догадался, что связывало Эксмью с участниками того ночного сборища в круглой башне.

— Ничего плохого в товарищеских отношениях нет, — произнес Вавасур. — А каждое доказательство должно быть подтверждено самое меньшее двумя свидетелями.

— Знаю, вы глубоко изучили законы, но истина лежит еще глубже. Эксмью поручил мне умертвить вас ядом. Он вам не доверяет, опасается, что вы выдадите его secreta secretorum.[114]

— Лев всегда подкарауливает добычу в засаде.

— Он не лев. Он — улыбчивый лицемер, прячущий под сутаной нож. Мысли и мечты у него черные. Уж я-то знаю.

— Скажи-ка мне вот что. Ты сам принадлежишь к избранным?

— Стало быть, вам о нас известно? — в ответ барристер молча закивал головой. — Это затея Эксмью. Он все время подыгрывал и тем, и другим.

Халлинг понял, что его подозрения оправдываются: по распоряжению неких высокородных персон Эксмью с самого начала вел избранных в ловушку и очень скоро их предаст. Испугался Халлинг и за собственную жизнь. Если он прикончит Вавасура, его самого обвинят в тяжком преступлении и возьмут под стражу. В любом случае победа будет за Эксмью.

— Ответь мне на один вопрос: зачем ему добиваться моей смерти?

— Он подозревает, что вы как-то связаны с неким болтливым лекарем по имени Гантер. Во всяком случае, так я понял из его слов.

— Но лекарь-то мертв, — обронил Вавасур.

— Что?! Откуда вы знаете?

— Его тело выловили из Флита; голова вся в синяках от жестоких побоев.

— Не может быть! А кто нашел?

— Труп привезли из Кентистона на лошади. Коронер его легко опознал. Лекарь же был связан со всеми, кто занимается расследованием смертных случаев. Раньше он потрошил многих, а теперь сам выпотрошен, — не без удовлетворения заключил барристер.

— Его дух оставил телесную оболочку?

— Молодые умники теперь так выражаются? — Не дожидаясь ответа, Вавасур добавил: — Тот, кто его угробил, исчез. Без следа.

— Поверьте, сэр, это дело рук Эксмью. Вот уж истинный злодей. Вину за убийство он, несомненно, постарается свалить на вас. Вы — человек умный, зрением, слухом, чутьем не обделены. Судите сами. Если он вознамерился вас уничтожить, лучшего способа не найти.

— Пока что я не знаю, где он, но доберусь до него непременно.

— Нет-нет. Прекратите с ним всякие сношения.

И тогда перепуганный, дрожащий за свою жизнь барристер решил рассказать про козни Эксмью духовнику Генри Болингброка. Добиться в ближайшее время аудиенции самого Болингброка он не надеялся, зато мог попросить Феррура передать королю все услышанное на исповеди. После чего Уильяма Эксмью вместе с другими избранными возьмут под стражу. А сам Вавасур, быть может, даже получит награду от нового короля за то, что вскрыл заговор. Что же до общества «Доминус», то о нем — ни слова, ибо таково, несомненно, желание монарха.

— Потому молю вас, святой отец, — прошептал барристер в конце исповеди, — запомните мои простые, неприкрашенные речи и донесите их до слуха нашего доброго господина Генри. В великой сумятице и позоре, в которые ввергли нас эти вероломные подлые людишки, я уповаю лишь на Бога.

— Я досконально расскажу все моему доброму господину, и, с Божьей помощью, он займется ими, да так, что им не поздоровится. В такие времена король должен знать, кто ему друг, а кто враг.

— Безусловно.

— Передам только ему, и никому другому. А ты что решил, Майлз Вавасур?

— Большего я сделать не в силах, стало быть — точка. Ставлю на этом крест.

— Но ты раскаиваешься?

— Всем сердцем каюсь, что выбрал в прошлом неверный путь, темный, неправедный, тяжкий и ведущий в никуда.

— Ты говоришь это от чистого сердца и с искренней верой?

— Можете повесить меня за ноги, если я лгу.

— Дай Бог душе твоей райского блаженства.

— Оно дорогого стоит, тут одним пенсом не отделаешься, — с облегчением промолвил барристер, не без труда вставая с колен.

— Однако ж пенс его напоминает, — во-первых, своей округлостью, которая символизирует вечность, а во-вторых, благословенным ликом короля, оттиснутым на этой монете. — Священник запнулся. — Я имею в виду короля, вступающего в свои права.

— Как себя чувствует его милость?

— После триумфа в парламенте я государя Англии еще не видел. Но будь покоен. Когда поговорю с ним, сразу извещу тебя, как обстоят дела. — Священник едва слышно вздохнул при мысли о том, как на самом деле обстоят дела в этом мире, и тоже поднялся с колен. — По городу ходи с осторожностью. И прихватывай с собой надежного человека. Эксмью пока что не нашли. Возможно, порок еще разгуливает на воле. Известно, веером туман не рассеешь. И ради бога, не забудь: от «избранных» тоже добра ждать не стоит. Они могут тебе немало навредить.

— Благодарение Богу, святой отец, сейчас я чувствую себя сильнее, чем прежде. Я обрел то, чего страстно желал.

— Что именно?

— Раскаяние.

— То Святой Дух помазал тебя Господним елеем.