Класс. История одного колумбайна

– Тебе просто везет, – процедил Черкашин, держа в руках пешку. Покрутив ее, он поставил ее обратно и выдвинул единственного коня.

Стараясь ничем не выдать своего волнения, Дима взял ферзем пешку, защищавшую короля своего противника. Теперь деваться Черкашину было некуда.

– Мат, – тихо сказал Шлангин. Победа над его обидчиком была полной и безоговорочной! Пусть в шахматах, но он победил!

Олег несколько секунд недовольно взирал на фигуры, затем резким движением смахнул шахматы с доски:

– У дураков сегодня счастливый день.

Аня многозначительно хмыкнула и отошла в сторону.

– Партия, – осторожно сказал кто-то, и Дима поднялся из-за стола, начиная собирать раскиданные фигуры.

Потом он сыграл еще две партии и вышел в финал победителем.

Но эти два выигрыша он воспринял уже с рассеянным спокойствием. Они не принесли того несказанного удовольствия, как от победы над Черкашиным! Чего стоило только выражение лица противника в тот момент, когда он понял, что разгромлен окончательно и бесповоротно.

Это был триумф! Маленький, но такой сладкий, такой волнительный! И, самое главное, Аня видела, как он легко, спокойно и сильно играл!

Следующий турнир с параллельным классом был запланирован на завтра, и Дима с чувством выполненного долга начал собираться домой. Однако тут его ждал неприятный сюрприз – куда-то подевался рюкзак. Он облазил весь класс, но так и не нашел его. Смутные подозрения уже начали закрадываться к нему, но Шлангин отмахивался от них.

«Это все они, – шептал внутренний голос. – Они тебе отомстили и украли рюкзак…»

Уже все давно ушли, и класс нужно было закрывать. Уже потеряв всякую надежду, Дима выглянул наружу, и сердце его екнуло – рюкзак лежал у дверей класса. Шлангин нерешительно взял его в руки.

«Что-то здесь не так, – промелькнула у него мысль, пока он спускался вниз по лестнице к раздевалке. – Что-то не так…»

Оказалось, что все куда хуже, чем просто «не так».

Выйдя за пределы школы, Дима почувствовал какой-то неприятный запах. Не выдержав, он остановился в чужом дворе и расстегнул «молнию» рюкзака. В нос мгновенно ударил тошнотворный смрад. Он не поверил своим глазам.

Они нагадили ему в рюкзак.

Из глотки рвался крик, полный ярости и отчаяния.

За что?! За что они так?! Почему они это сделали?! Только потому, что в шахматах он оказался сильнее, чем они?

Слезы так и рвались наружу, наворачиваясь на глаза, но усилием воли Шлангин сдержал себя. Он брезгливо швырнул рюкзак в мусорный бак и чуть ли не бегом припустил домой. Там он закрылся в ванной, где целый час стоял под душем, а в голове его безостановочно крутилась одна и та же мысль:

«Такое прощать нельзя. Такое прощать нельзя. Такое…»

Он долго не спал этой ночью, ворочаясь в постели.

«Я убью их», – внезапно шевельнулось в голове, и он даже похолодел, оглушенный этой смелой и дерзкой мыслью.

Конечно, это была всего лишь эмоция. Но странно было то, что он не испытал никакого страха от этого. Конечно, он не пошел бы в школу с топором, чтобы расправиться с этой ненавистной троицей. Но вот если бы тогда ему кто-то сказал: нажми на эту кнопку и все твои обидчики умрут, Дима, без раздумий, сделал бы это.

Обдумывая эту несбыточную перспективу, он не заметил, как уснул.

Кто следующий?

С того момента, как Игорь был убит наповал выстрелом из снайперской винтовки, прошло секунд тридцать, которые всем показались вечностью.

Первый не выдержал Сергей. Лихорадочным движением поправив очки, он на корточках приблизился к окну и, стараясь не смотреть на бездыханное тело одноклассника, протянул руку. Дрожащие пальцы ухватились за шнур, и жалюзи с шорохом задвинулись обратно. Кошмарный «спектакль», который длился не более минуты, был завершен.

Зажмурив глаза, Юрий Александрович провел по лицу окровавленной рукой. Он выглядел так, словно надеялся, что сейчас снова откроет глаза и все изменится. Не будет больше стрелка с ружьем в руках, не будет мертвых окровавленных тел в классе, а за окном не будут выть сирены. Все вернется в тот момент, когда он только начал урок социологии, после которого Колышев планировал встретиться со своей девушкой…

Но ничего никуда не исчезло. Дмитрий, вооруженный дробовиком, стоял возле учительского стола, с бледным лицом, перемазанным кровью. Похоже, смерть юноши, осмелившегося противостоять ему, потрясла его не меньше остальных, а может, даже сильнее. Тусклый взор Свободина был прикован к кроссовкам Игоря, которые высовывались из-за парты. Под распластавшимся телом медленно расползалась лужа крови.

– Все будет хорошо, – вдруг зашептала Лариса. Она прижала к себе маленькую Настю, крепко закрывая ей глаза ладонью. – Не смотри, милая.

Девочка стояла смирно и лишь что-то беззвучно бормотала, из-под пальцев школьницы по ее щекам струились слезы.

– Молодец, – прохрипел Свободин, когда школьник закрыл окно. – Иначе трупов могло быть больше.

– Эта пуля предназначалась тебе, – выдавил Колышев, с ненавистью глядя на Дмитрия. – Теперь доволен, убийца?

– Этот вопрос задай снайперу. Зато… Зато теперь стадо управляемое. И, надеюсь, никаких эксцессов больше не будет.