Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии

¹

Там в полунощной стране над мирами[25]Праведный царь, властелин богоравный,
От океана и до океана,
Дали познав, устрашает пространство.

²

Был он тельцом при доильщице Ме́руПо наставлению мудрого При́тху,[26]
Горы вокруг удостоив удоя:
И самоцветов, и трав светоносных.

³

На драгоценности царь не скупится,Даже в снегах несказанно прекрасен,
Ибо воистину неразличимы
Лунные пятна в сиянии лунном.

⁴

Вечные радуги там на вершинах:Огненный хмель самородных сокровищ,
Словно закат преждевременно вспыхнул
И на свиданье ночное торопит.

⁵

Тучами праведный царь опоясан,Так что, в тревоге покинув отроги,
Плетью дождя на вершины гонимы,
Сиддхи[27] находят за тучами солнце.

⁶

Смытая таяньем горного снега,Кровь не видна, даже если терзают
Львиные когти слона-исполина,[28]
Только на тропах виднеется жемчуг.

⁷

В крапинках, словно слоновая кожа,Белая в буковках красных берёста:
Это посланья любовные пишут
Сестры пленительные видьядха́ров[29].

⁸

Если поглубже вздохнется пещерам,Полый тростник наполняется ветром,
Звуком, созвучием, духом и ладом
Вторя заранее певчим кинна́рам.

⁹

Гостеприимные древние кедрыБлагоухают смолою целебной,
Сто́ит слонам о стволы потереться,
В горных лесах избавляясь от зуда.

¹⁰

Вместо светила влюбленным дарован,Там не нуждается в масле светильник:
Даже в пещерах светло до рассвета
От излучения трав светоносных.

¹¹

Там, где колючие льдинки под снегом,Ног не боясь ненароком поранить,
Царственно шествует, пышная телом,
Высокогрудая дочь ашваму́кхов[30].

¹²

Милостив царь к темноте бесприютной,[31]Что затаилась в пещере укромной;
Тот, кто возвышен судьбою всевластной,
Благоволит к нищете беззащитной.

¹³

Явно царя своего почитая,Яки торжественно машут хвостами,
Белыми в мерном замедленном взмахе,
Словно из лунных лучей опахало[32].

¹⁴

Облако, словно блуждающий полог,Оберегает от света пещеру,
Чтобы, влюбленная, перед любимым
Не застыдилась нагая киннара[33].

¹⁵

Ветер, насыщенный влагою Ганги,Ветер, в горах сотрясающий кедры,
Ветер, ласкающий горных павлинов,
Сладок охотникам неутомимым.

¹⁶

Там, возлелеянный горною высью,Лишь для Семи Мудрецов[34] расцветая,
Солнцем разбужен, сияющим снизу,
Днем раскрывается в озере лотос.

¹⁷

Всех заповеданных благ обладатель,Царь-вседержитель, премудрый радетель,
Брахмой[35] самим удостоенный царства,
Он разделяет с богами главенство.

¹⁸

Взял добродетельный царь-духовидецДухом рожденную отчую дочерь,[36]
Чтимую мудрыми мудрую Ме́ну[37],
Ради потомства достойного в жены.

¹⁹

Дни проходили в блаженстве взаимном,И расцветала беспечная юность,
Очаровав красоту красотою;
Срок наступил, и царица зачала.

²⁰

Нежную на́гини[38] очаровавший,[39]Друг Океана родился, крылатый,
Наперекор Ненавистнику Ври́тры[40]
Крылья свои сохранивший поныне.

²¹

Оскорблена небрежением отчим,[41]Прежнее тело свое уничтожив,
Грозного Бха́вы былая супруга
Вновь родилась от прекрасной царицы.

²²

Благословенная Благословенным,Благочестивая Благочестивой
Порождена, как народное благо
Порождено благомыслием царским.

²³

Дочь родилась, небеса прояснились;Веяли ветры, не ведая пыли;
Пение раковин, ливень цветочный,[42]
Благо подвижным, недвижному[43] благо!

²⁴

Новорожденная так засияла,Что засияла сама роженица,
Как, молодым пробужденные громом,
Недра сияют, сапфиры даруя.[44]

²⁵

День ото дня красота возрастала,Как, народившись, луна возрастает,
И неуклонно и неутомимо
Очарования преисполняясь.

²⁶

«Па́рвати»[45],— названа дивная дева,Милая родичам высокородным.
«У ма!»[46] — подвижнице мать говорила;
«Ума»[47],— прекрасную днесь величают.

²⁷

Царь богоравный, потомством богатый[48],С дочери глаз не сводил, ненасытный.
Много цветов у весны плодовитой,
Пчелам желанней цветущее манго.

²⁸

Как благодетельным светом светильник,Как благодатною влагою небо,
Как безупречною речью ученый,
Дочерью царь богоравный прославлен.

²⁹

В куклы царевна играла и в мячикИли в песок возле Ганги приветной,
Там забавлялась не хуже подружек,
Детской игрой наслаждаясь как будто.[49]

³⁰

Осенью Ганга гусей привлекает,Свет в темноте возвращается к травам;
К ней, просвещенной прозреньем врожденным,
Опыт былого не мог не вернуться.

³¹

Было в своем обаянье природномХмеля хмельнее без всякого хмеля,
Стрел обольстительных неотразимей
В юности сладостной нежное тело.

³²

Словно картина художеством дивным,Словно лучами небесными лотос,
Тело в своем ослепительном блеске
Явлено юностью непревзойденной.

³³

Землю пленив лепестками-ногтями,Алой пыльцою как будто сверкая,
Истые лотосы даже в движенье,
Эти стопы превзошли неподвижных.[50]

³⁴

Шествует, стан величаво склоняя,Лебедью лебедь, играя мирами;
Вторит зато сладкогласная лебедь
Звону браслетов ее драгоценных.[51]

³⁵

Бедра такими округлыми вышли,Столь соразмерными, что, несомненно,
Щедрый на прелести Бра́хма-искусник
Не без труда создавал остальное.

³⁶

Пальма стройна, только слишком прохладна;Хобот хорош, только хобот шершавый;
Славится хобот, и славится пальма,
Бедра прекрасные все же прекрасней.

³⁷

Пояс такие облек совершенства,Что не побрезговал Ги́риша славный
Их благосклонно принять на колени:
Женам другим недоступная милость.

³⁸

Укоренившись в ложбинке глубокой,На животе волоски заблистали,
Словно сапфир, наделенный сияньем,
В поясе делится с ними лучами.

³⁹

Ниже груди над ложбинкой глубокойТри ненаглядные складки виднелись,
Словно построила ранняя юность
Лестницу для быстроногого Ка́мы.[52]

⁴⁰

Каждая темным соском украшаясь,Белые груди томили друг друга,
И между ними, наверное, вряд ли
Стебель тончайший протиснуться мог бы.

⁴¹

Я полагаю, нежнее шири́ши[53]Руки прекрасной, когда, побежденный,
Ими однажды обвил Камаде́ва[54]
Выю могучую грозного Ха́ры.

⁴²

Пальцы прекраснее листьев ашоки[55];Необозримое небо ночное,
Где молодой воцаряется месяц,
Блеском ногтей затмевали ладони.[56]

⁴³

Шея над персями, сродница персей,Окружена ожерельем жемчужным,
И, разукрашенная жемчугами,
Жемчуг своей красотой украшала.

⁴⁴

Прелестью лунной не радует лотос,Лотоса ночью луна не заменит;
Прихотью Ла́кшми в блистательном лике
Одновременно и то и другое.[57]

⁴⁵

Белый цветок среди листьев багряных,Нет! Жемчуга в сочетанье с кораллом,
Нет! Это цвет бесподобной улыбки,
Белый сполох на губах огнецветных.

⁴⁶

Амритой[58] голос насыщен, казалось;Если Божественная говорила,
Кокила[59] голос теряла, как будто
Уподобляясь расстроенной лютне.

⁴⁷

Как на ветру голубые лилеи,Длинные влажные эти зеницы
Ей мимоходом дарованы ланью,
Ею, вернее, дарованы ланям.

⁴⁸

Дивным рисунком бровей своенравных,Столь прихотливым игривым изгибом
Налюбоваться не мог Бестелесный[60]:
Луком своим перестал он гордиться.

⁴⁹

Если бы стыд бессловесные знали,В горном краю, в полунощной державе,
Восхищены волосами царевны,
Яки гордились бы меньше хвостами.

⁵⁰

Словом, Создатель над ней потрудился:Не пожалел он красот всевозможных,
Все совершенства собрал воедино
И сочетанием залюбовался.

⁵¹

На́рада-странник увидел царевну,И предсказать не преминул провидец:
Мужа делить ей ни с кем не придется,
Хара[61] навек сочетается с нею.

⁵²

И достославный, премудрый родительВыдать юницу не смел за другого:
Пусть ослепительных светочей много,
Жертвой почтить нам Огонь подобает.

⁵³

Свататься Богу богов[62] не угодно,Значит, невесту навязывать стыдно;
Прежде всего докучать неразумно,
Кроме того, торопиться не нужно.

⁵⁴

Да́кшей[63] обижена в прошлом рожденье,Бросила тело свое чаровница;
С этого дня, как великий подвижник,
Брезговал браком Владыка Вселенной.[64]

⁵⁵

Там, где омытые Гангою кедры,Там, где олени, где мускусом пахнет,
Там, где киннары поют неумолчно,
Бог, как отшельник, на снежной вершине.[65]

⁵⁶

Уши украсив цветами намеру[66],Берестяные раскрасив одежды,
Благоуханием смол наслаждаясь,
Ганы[67] сидели вокруг на уступах.

⁵⁷

Мерзлый сугроб разрывая копытом,Голосом гордый, ревел там Горбатый,
Вынести львиного рева не в силах,
В ужасе горных быков ужасая.

⁵⁸

Там сочетатель восьми проявлений[68]Пламень разжег, проявленье свое же;
Тот, на кого уповает подвижник,
Ради неведомой цели постился.

⁵⁹

Царь[69] привечал всемогущего гостя,Чтимого всеми богами почтил он;
В сопровожденье подружек царевна[70]
Гостю прислуживала благонравно.

⁶⁰

И несмотря на такую помеху,Гириша[71] сам согласился на это:
Разве не выше любого соблазна
Истинный невозмутимый подвижник?

⁶¹

Царевна трудилась, алтарь очищала прилежно,Цветы приносила, священные травы и воду;[72]
Не зная покоя, покорная, богу служила,
Сиянием лунным волос его втайне питаясь.