Классическая русская литература в свете Христовой правды

Вот здесь Евгений, уже как свидетель Божий, находит главного виновника бедствия, поправшего Божьи законы, основавшего город под морем.

Итак, пушкинский сюжет выявляет нам виновника торжества, его собственный (Петра) антихристианский вызов к Богу. Роковая воля: под морем город основался... — то есть то, чего не должно было быть. Воля тирана, но и воля богоборца:

Кругом подножия кумира

Безумец бедный обошел.

Но уже не в том смысле безумец. В нем только что «прояснились страшно мысли». Его безумство — как раз вызов той роковой воле, попирающей законы Божии и человеческие.

...И взоры дикие навел

На лик державца полумира.

Стеснилась грудь его. Чело

К решетке хладной прилегло,

Глаза подернулись туманом,

По сердцу пламень пробежал,

Вскипела кровь. Он мрачен стал

Пред горделивым истуканом...

Вот здесь, наконец, Петр назван своим настоящим именем: горделивый истукан предстает перед своим судьей.

Но горделивый истукан на возвышении и во всеоружии власти, а судия стоит ниже и на сырой земле.

...И зубы стиснув, пальцы сжав

Как обуянный силой черной,

Добро, строитель чудотворный,

Ужо тебе!..

Строитель чудотворный — мы помним, что это тоже эпитет, примененный Пушкиным в свое время:

Родила ль Екатерина,

Именинница ль она —

Чудотворца-исполина,

Чернобровая жена?

Итак:

...Грозного царя,

Мгновенно гневом возгоря,

Лицо тихонько обращалось...

И он по площади пустой

Бежит и слышит за собой —

Как будто грома грохотанье

Тяжело-звонкое скаканье

По потрясенной мостовой.

Всадник сорвался с места и помчался ловить своего оскорбителя. Дальше следующий отрывок поразительно редко цитируется. Отрывок посвящен тому, как Евгений-подданный закаялся бунтовать:

... И с той поры, когда случалось

Идти той площадью ему,

В его лице изображалось

Смятенье. К сердцу своему

Он прижимал поспешно руку,

Как бы его смиряя муку,

Картуз изношенный сымал,

Смущенных глаз не подымал

И шел сторонкой...

Вот так идет человек беззащитный и, главное, подданный, перед лицом своего властелина и тирана.

Мы затронули проблему времени. При каком царе умирает Евгений? Уже при Николае I (поэма написана в 1833 году), который как раз желал походить на Петра, в отличие от своего кроткого брата. Стало быть, безумный Евгений несколько лет (7 или 8) ходил по Петербургу как упрек и напоминание живым. Так ходила блаженная Ксения свои 46 лет. Но и это не все. Мы задаем себе прямой вопрос уже с точки зрения административной системы петербургского устроения, этого периода.

Почему Евгения не забрали, почему его не посадили в сумасшедший дом? Ведь именно пушкинские слова: Не дай мне Бог сойти с ума...

Ведь это действительно творение тех же лет, и тематически и духовно с «петербургской поэмой» связано. Вспомним:

Да вот беда, сойди с ума, —

И будешь страшен, как чума,

Как раз тебя запрут,

Посадят на цепь, дурака,

И сквозь решетку, как зверька,

Дразнить тебя придут.

И ночью буду слышать я

Не голос яркий соловья

Ни шум глухой дубров,

А крик товарищей моих

Да брань смотрителей ночных,

Да визг, да звон оков.

Итак, нет ничего проще убрать Евгения, но он Промыслом Божиим не убран! Он скончался на воле. И когда подобрали его хладный труп, то похоронили на мирские копейки, на частные пожертвования «ради Бога», как сказано Пушкиным.

Таким образом, Пушкин заставляет Евгения жить — как вразумление для тех, кто слишком легко забывает о Божием гневе, забывает о том, что мы всего лишь твари, забывает о том, что мы оскорбляем Творца своей гордостью.

И в заключение я хочу напомнить слово Апостола Петра (1 Пет.1,5): «Гордым Бог противится, смиренным дает благодать». Это апостольское изречение и могло бы служить ретроспективным эпиграфом для бессмертной поэмы Пушкина.

Лекция 4.

Личность Пушкина в Православном аспекте.