Классические мифы Греции и Рима

– Ты, чужеземец, должно быть, из дальних сторон, если не знаешь названия этой страны. Славна она и людям известна. Правда, гориста, сурова и не привольна коням, по не бесплодна и богата пшеницей и виноградниками. В ней много роскошных пастбищ, много лесов и светлых неиссякающих источников, – и имя Итаки, чужеземец, наверное, известно даже и в Трое, как ни далеко лежит она от страны ахейцев».

Радостно забилось сердце в груди Одиссея при имени родины, но он еще боялся открыться юноше и потому выдал себя за жителя Крита, рассказал длинную повесть о том, как он случайно попал на Итаку. Паллада усмехнулась на слова Одиссея, потом, приняв образ прелестной юной девы, потрепала его по щеке и сказала:

– Ты по-прежнему скрытен и хитер и на земле между смертными так же мудр и умен, как я между бессмертными. Как же не узнал ты богини, хранившей тебя во всех напастях? И теперь я явилась, чтобы помочь тебе скрыть твои богатства и чтобы возвестить тебе, какие новые бедствия ожидают тебя дома. Смело ступай им навстречу, по берегись – никому нс открывайся, чтобы никто не знал о твоем возвращении.

– И самому разумному смертному нелегко узнать тебя, богиня, – отвечал Одиссей. – Ты являешься во всяких видах. Помню: перед Троей ты благоволила ко мне и помогала, но с тех пор, как мы оставили город Приама, ты покинула меня на произвол судьбы. Умоляю тебя именем Зевса: скажи мне, моя ли это родина?

Паллада отвечала ему:

– Когда ты был в море, я боялась помогать тебе, не желая враждовать с Посейдоном, но я знала, что под конец ты все же возвратишься домой. Взгляни вокруг себя – вот пристань, посвященная Форку, вот грот, посвященный нимфам, которым ты так часто приносил жертвы, вот и гора Нерион, покрытая лесом.

При этих словах туман рассеялся и взору Одиссея предстала его родина. С радостным чувством герой бросился на землю отчизны и поцеловл ее.

– Привет мой вам, богини моей родины, нимфы, дочери Зевса! – воскликнул он, – Не думал я увидеть вас, но теперь стану вновь приносить вам обычные дары, если только Афина милостиво сохранит мне жизнь и соблюдет мне моего дорогого сына.

Затем Одиссей с помощью богини скрыл свои богатства в грот нимф; вход в него Паллада завалила камнем, потом оба сели под тенью священной оливы и стали обдумывать и совещаться, как бы погубить женихов Пепелопы. Богиня рассказала Одиссею, как эти смельчаки уже три года самовластно распоряжаются в его доме, между тем как Пепелопа в слезах и печали все ожидает возвращения супруга.

– Увы! – сказал Одиссей. – Не открой ты мне всего этого, дочь Зевса, меня по возвращении домой постигла бы та же участь, какая постигла Агамемнона, сына Атрея! Помоги же мне, дай хитростью погубить их. Хранимый твоей божественной силой, я готов сразиться и с тремястами мужей!

На это светлоокая дочь Зевса отвечала ему:

– Будь уверен, я тебя не оставлю. Но прежде всего я изменю твой вид, чтобы никто не мог тебя узнать, потом ты пойдешь к своему рабу свинопасу Эвмею, который так предан тебе и твоему дому. Найдешь же ты его у утеса Коракса, близ источника Аретузы, где он пасет свое стадо. У Эвмея ты останься и расспроси его обо всем, что происходило в твоем доме во время твоего отсутствия; а сама я в это время пойду в Спарту, чтобы вызвать оттуда к тебе твоего сына Телемаха, который отправился туда к Мелелаю.

– Зачем же ты сама, богиня, не сказала ему всего? – возразил Одиссей. – Зачем скитался он и страдал, подобно мне, в то время как другие спокойно грабили его дом?

– Не беспокойся так о нем, Одиссей, – отвечала Афина, – я сама проводила его в Спарту, чтоб он и на чужбине прославил себя. Страданий он никаких не испытывает, а живет спокойно в доме Менелая, где, полагаю, нет ему ни в чем недостатка. Правда, женихи стерегут его, чтоб убить на возвратном пути, но многих из них самих поглотит земля.

Сказав это, богиня слегка коснулась своим жезлом Одиссея и превратила его в нищего старика. Кожа на его могучем теле вдруг иссохла, повисла складками: золотистые кудри исчезли, блестящие глаза потускнели; вместо красивой мантии на плечах его появилось грязное, изорванное рубище, а сверх всего была наброшена ветхая овечья шкура.

Потом богиня дала ему посох, котомку и, простившись с ним, отправилась в Спарту. Одиссей же направил свой путь к жилищу свинопаса Эвмея.

17. Одиссей у свинопаса Эвмея

(Гомер. Одиссея. XIV)

По горной каменистой тропинке лесом пошел Одиссей к дому верного своего слуги Эвмея. Там на горе свинопас построил из огромных тяжелых камней обширный загон для свиней, обнес его кольями и обсадил терновником. Внутри этого загона было двенадцать закут[143], каждая на пятьдесят свиней, боровы же помещались отдельно. Их было меньше – всего триста шестьдесят, потому что каждый день лучшего борова Эвмей посылал в город, к столу женихов. Четыре сильные собаки, злые, как дикие волки, сторожили стадо.