Классический союз (СИ)

Несмотря на свой, далеко уже не юный возраст Нимуэ была хороша. Её фигура, обрисованная белой тканью тонкого платья, прижатого к телу порывом ветра, оставалась оставалась стройной и, Хэллбой не побоялся этого слова, прелестной. И пусть ему лишь на несколько секунд удалось полюбоваться очертаниями плоского живота и небольшой аккуратной груди женщины, этого зрелища оказалось достаточно, чтобы вызвать у него улыбку. Через секунду она как в зеркале отразилась в лице Нимуэ изломав тонкие губы волчьим о кал. Лицо ведьмы – и без того вытянутое и скуластое сделалось хищным и даже немного стервозным. Или, как сказали бы в старину – властным. Тонкие черты заострились, сделавшись резкими, а на дне серых глаз мелькнули всполохи адского пламени.

Красноватый отсвет на дне зрачков. Хэллбой по опыту знал, что такое происходило лишь в тех случаях, когда ведьма была чем-то сильно раздосадована или рассержена, а так же в редкие минуты истинного наслаждения. И пусть саму женщину это ничуть не радовало, мешая ей скрывать эмоции,её партнёр находил эту черту очаровательной, хотя никогда и не говорил этого вслух. Вот и сейчас он смолчал, не дав Нимуэ знать, что чувствует. Зазнавшаяся ведьма и так напялила на свою полу скрытую алой вуалью голову целую корону, состоявшую из тонких, переплетённых между собой веточек,в совокупности напоминавших то ли терновый венок, то ли вообще какой-то недоделанный кокошник. В любом случае она явно зазналась и ему неплохо было бы приструнить её.

— Мой принц, – промурлыкала Нимуэ приторно-сладкий голосом, не сводя при этом с него гипнотического взгляда. Тонкие, но сильные пальцы брюнетки коснулись его живой, левой руки, невесомо скользя по поверхности красной кожи и оглаживая каждый сустав. Эта ласка сбила Хэллбоя с толку. Он собирался предъявить любимой за холодный приём, но ощутив её прикосновение и повёл разговор уже совсем не так резко, как планировал изначально. Видимо чары этой ведьмы действовали даже на полудемона.

— С каких это пор ты так встречаешь своего парня? – пробурчал он, намекая на искажающее заклятье, в которое попался в долине. Однако руки не отнял, и более того, накрыл пальцы Нимуэ ещё и второй, каменной лапищей. Громоздкая и угловатая, она была покрыта извилистыми узорами дьявольских символов, и выглядела до причудливости странной и даже отталкивающей. Однако Кровавая Королева так не думала. Глядя в глаза обладателю Длани Рока, она положила поверх неё пальцы другой руки, исследуя шероховатую структуру поверхности и любовно обводя каждый завиток, росчерком тьмы выделявшийся на тяжёлом, багровом фоне.

— С тех, пор как он повадился в Бюро Паранормальных Исследований, – улыбка придала лицу Нимуэ какое-то совсем уже зловещее выражение и парень, пришедший на эту землю из глубин Ада, перешёл от наступления к защите. И это после пары коротких фраз и нескольких, невинных вроде бы жестов. Спроси кто-нибудь Хэллбоя о том, как такое произошло, он бы не знал, что ответить и, скорее всего, врезал бы собеседнику, чтобы не задавал дурацких вопросов. Способность возлюбленной манипулировать им восхищали, раздражали и пугали полудемона. А хуже всего то, что он мало что мог противопоставить роковой соблазнительнице.

— Ой да подумаешь, отца заскочил навестить. Ты против что-ли? – отмахнулся красный с наигранной беззаботностью, и для убедительности даже хвостом махнул. Вот только поднаторевшую в искусстве чтения сердец ведьму было не так-то легко провести.

— Не была бы, если бы он не убеждал тебя отрубить мне голову? – ухмыльнулась Нимуэ, – Или ты скажешь, что он принял меня?

Хэллбой тяжело вздохнул. Ему не нравилось направление, которое принял этот безобидный, вроде бы разговор. Однако Нимуэ раз за разом возвращалась к этой теме, пытаясь раз и навсегда закрыть её. Поставить его перед выбором, который звучал бы примерно так – либо я, либо твой папаша. С другой стороны, Тревор Бруттенхольм, в своё время взявшийся воспитывать и наставлять исчадие, требовал от сына того же самого. И каждый раз пытался вдолбить в его голову, что раньше или позже ему придётся решить, на чьей он стороне – людей, или порождений тьмы. Каждый из них тащил в свою сторону, не желая при этом видеть альтернативу.

Вот только сам Хэллбой не хотел ничего выбирать. В нём с рождения уживались две прямо противоположные сущности – адская скверна, вошедшая в его жили вместе с кровью отца-демона, и человечность, доставшаяся от человеческой матери. Эти взаимоисключающие друг друга силы противоборствовали в нём столько, сколько он себя помнил. Отказаться хотя бы от одной из них значило бы потерять часть себя. Говорить о каком-то выборе в таких условиях было немыслимо, поэтому полудемон искал способ примирить враждующие грани своего существа, одновременно найдя способ сосуществования людей и сверхъестественных существ.

Поэтому, вместо того, чтобы поддержать конфликт, в который планомерно втягивала его Вивьен, он решил попросту… отшутиться.