Классика, скандал, Булгарин… Статьи и материалы по социологии и истории русской литературы

Фельетоном в ту эпоху называли нижнюю часть листа газеты, в которой публиковались материалы неофициального характера, обычно живо написанные и касающиеся самых разных вопросов современной жизни. Возник этот газетный жанр во Франции в начале XIX в., а Булгарин познакомился с ним, по-видимому, во время своего пребывания в Париже в 1811 г., когда отправился поступать в польские легионы наполеоновской армии. Впервые он сам обратился к жанру фельетона, когда стал издавать в 1822 г. «Литературные листки» – приложение к своему историческому журналу «Северный архив». Позднее Булгарин писал: «Если не ошибаюсь, “Литературные листки” были в русской литературе первым образцом того, что во французской журналистике называется фельетоном598. “Литературные листки”, сопровождавшие “Северный архив”, попали в “Северную пчелу”, растаяли в ней и составили литературную ее часть, которая под конец названа была фельетоном»599.

Но в «Литературных листках», а позднее и в газете «Северная пчела», которую Булгарин издавал с Н. И. Гречем в 1825–1859 гг., подобные его материалы печатались под самыми разными названиями, и лишь в 1841 г. он создал для них постоянную рубрику, которую назвал «Журнальной всякой всячиной», отослав к названию первого русского сатирического журнала, издаваемого Екатериной II («Всякая всячина»; 1769–1770). В первое время в этой рубрике публиковались материалы разных авторов, но булгаринские появлялись без подписи, а под другими стояла подпись автора. Лишь в 1842 г., печатая обзор «Газеты и журналы в России и в остальной части Европы» (№ 75), он сделал примечание: «Под другими статьями всякой всячины я не подписываюсь. Но как здесь суждение о журналах вообще, то поднимаю забрало шлема» и поставил подпись. Лишь с 16 сентября (№ 210) 1844 г. он стал ставить под каждым фельетоном подпись Ф. Б.

«Журнальная всякая всячина» обычно печаталась по субботам, лишь в 1844–1847 гг., уезжая на лето в свое имение Карлово под Дерптом, Булгарин переставал помещать ее.

Фельетоны были построены в форме беседы с читателем, что сразу же создавало некоторого рода интимную связь Булгарина с его публикой. В результате его фельетоны являлись самым любимым читателями разделом газеты.

Булгарин указывал, что «при недостатке политики “Пчелу” можно поддержать только литературою и оригинальною болтовнею»600. В «Журнальной всякой всячине» Булгарин писал обо всем, что позволяли цензурные условия и программа газеты: событий в стране и за рубежом он в первые годы касался мало, материал для фельетонов давали вопросы городской жизни, петербургские развлечения (прежде всего театры и концерты), эпидемии, научные открытия, изобретения, цены на товары, виды на урожай, погода, письма из провинции, издательские новинки, книжная торговля, полемика с журнальными противниками, некрологи и т. д. В конце 1840-х и в 1850-х гг., особенно во время Крымской войны, он стал высказываться по вопросам политики и экономики, иногда выступая со своего рода мини-трактатами на эти темы, полемизировал с зарубежными журналистами и литераторами («уличая» их во лжи по поводу России), кроме того, в эти годы он нередко печатал мемуарные заметки (о Гоголе, Дельвиге, А. Е. Измайлове и др.).

Булгарин в своих мнениях и оценках должен был тщательно остерегаться, чтобы не задеть крупных чиновников, а тем более царя. Инструктируя театрального обозревателя «Северной пчелы», он советовал: «Если нельзя порицать – скажите – о таком-то или такой-то: умалчиваем. Принудить хвалить он [директор императорских петербургских театров] не может – а молчать не запретит»601. Сам он очень искусно пользовался этим приемом. Например, отзываясь о представлении «Нормы» (с участием певицы Ассандри), он писал: «Об этом представлении не скажем ни словечка, по латинской пословице: aut bene aut nihil [или хорошо, или ничего (лат.).]. Гораздо больше наслаждения имели мы в зверинце г-на Зама <…>»602.

Публикация объявлений, приносившая немалый доход, была монополией государственных газет («Московские ведомости», «Санкт-Петербургские ведомости»), но Булгарин нашел выход: в его фельетонах немало места занимала скрытая реклама – рассуждения о достоинствах тех или иных товаров, ресторанов, гостиниц. По воспоминаниям Н. Греча, «Булгарина обвиняли во взятках за статьи, он не брал денег, а довольствовался небольшою частичкою выхваляемого товара или дружеским обедом в превознесенной новой гостинице, вовсе не считая это предосудительным: брал вознаграждение, как берут плату за объявления, печатаемые в газетах»603.

Булгаринские фельетоны содержат массу ценной информации о русской жизни 1840–1850-х гг. и об эстетических, политических, экономических и т. д. взглядах их автора, а также о событиях его жизни. Они интенсивно используются современными историками литературы, музыки, театра, быта, даже спорта604, но громадное число фельетонов (порядка 700) затрудняет работу с ними. С целью облегчить исследовательскую работу я подготовил аннотированную роспись «Журнальной всякой всячины».