Классная штучка

Она надеялась, что, попривыкнув к совместной жизни с Мэттью, успокоится, и безумные желания, обуревающие её "второе я", потихоньку сойдут на нет, однако после случившегося на юге Франции Дженнин с содроганием поняла, что миссис Грин не только не исчезла, но даже не утихомирилась. Более того, позывы плоти, толкающие её на безумства, сделались ещё более неодолимыми. Дженнин панически боялась, что болезнь, которой она и без того не могла должным образом сопротивляться, разовьется в нечто ещё более серьезное, чем раздвоение личности. И почему даже теперь, когда у неё был Мэттью, она по-прежнему уступала ненасытной миссис Грин? Ответить на этот вопрос Дженнин была не в состоянии. А между тем впору было уже бить тревогу. Днем она была блистательной Дженнин Грей, признанной звездой телерекламы, а вот ночью - почти каждой ночью! - перевоплощалась в миссис Грин, хищную нимфоманку.

Вот! Она сама это произнесла. Нимфоманка. Да, она стала самой настоящей нимфоманкой. Но что такое нимфомания? Если верить определению в словаре, то это означало болезненное повышение полового влечения у женщин. Однако Дженнин по большому счету даже не была уверена, а половое ли это влечение. Ведь никакого удовольствия она не получала. Но с другой стороны получала, ведь миссис Грин это, определенно, доставляло наслаждение. Господи, как же она все это ненавидела. Ненавидела себя, ненавидела похотливых мужчин. Но более всего она ненавидела сам процесс, беззастенчивую узурпацию её собственного тела бесстыжей миссис Грин.

Не раз она подумывала о том, чтобы обратиться к врачу, но так и не решалась. Ведь стоило только пронырливым газетчикам об этом пронюхать, и ей конец. Она словно наяву видела кричащие заголовки: "Дженнин Грей госпитализирована по поводу сексуального расстройства", "Двойная жизнь телезвезды", "Кто она - миссис Грин или миссис Грей?". Не говоря уж о той ночи, что она как-то раз провела с другой женщиной - тогда и эта история выплывет наружу. Она никогда больше не осмелится даже высунуть нос на улицу. Ни одна телекомпания не примет её на работу, ни один продюсер не захочет рисковать. И - самое страшное - как воспримут скандал её родители?

Неужели ей самой не под силу обуздать себя? Сумей она как следует покопаться в себе и вскрыть причины, толкающие её на эти безумные выходки, возможно, она сама справилась бы с ними. Может быть, так сказывается на ней слишком шумный успех? Или в ней с самого рождения заложена программа самоуничтожения? Господи, и за что ей такая страшная кара? А ведь ей даже покаяться некому, не с кем поделиться своими откровениями.

Смахивая жгучие слезы обиды и отчаяния, она приподняла голову, и вдруг увидела, что в проеме дверей стоит Мэттью.

- Привет, - с напускной беззаботностью поздоровалась она. - Я и не заметила, что ты тут торчишь.

- Что-то ты рано встала сегодня.

- Да, не спалось.

Вынув из лежавшей на столе пачку сигарету, он закурил.

- Ты была настолько погружена в свои мысли, что я не решился тебя тревожить.

- Вот как? Да, я пыталась придумать комментарий к фильму, который мы сняли в Европе. Почему-то ничего толкового в голову не лезет.

- Немудрено, - усмехнулся Мэттью. - Не в этих же проспектах вдохновение черпать.

Дженнин с изумлением посмотрела на измятый и изорванный буклет, который зажала в руке.

- Еще кофе?

Она кивнула и протянула ему свою опустевшую чашку.

- Ты сегодня уходишь? - крикнул он из кухни.

- Да. Дел невпроворот.

- Может позвонишь, больной скажешься? Выглядишь ты ужасно.

- Нет, я просто устала. Постараюсь вернуться пораньше.

Мэттью принес кофе и уселся напротив Дженнин. Он по-прежнему не сводил с неё глаз, что её очень нервировало. Дженнин понимала, что он обеспокоен из-за нее, но беда в том, что она не нуждалась ни в его беспокойстве, ни в сочувствии. По правде говоря, она вообще в нем не нуждалась.

- Тебя ведь что-то гложет, Джен? - спросил Мэттью. - Помимо комментария к фильму.

Она отвела глаза в сторону.

- Что с тобой?

Дженнин покачала головой.

- Ничего. Все в порядке.

- Тебе станет легче, если ты мне расскажешь.

- Я же сказала, Мэттью - все в порядке. - В её голосе прозвучали раздраженные нотки.

Он пожал плечами.

- Что ж, дело твое.

Некоторое время они сидели, молча попивая кофе. Дженнин старательно избегала взгляда Мэттью. Сейчас, наверное, время ещё не настало, но рано или поздно ей все равно придется обо всем рассказать ему. Жить во лжи ей с каждым днем становилось труднее, если не сказать - невыносимее. Слишком уж многое ей приходилось скрывать.

- Пожалуй, я пойду приму душ, - сказала она наконец и встала.

- Джен, зря ты так.

Дженнин обернулась и по его взгляду поняла: Мэттью ждет от неё ответа.

- Не сейчас, Мэттью, - сказала она. - Пожалуйста.

- А когда? Разговор ведь давно назрел, Джен. С тобой творится что-то неладное, и я хочу понять, в чем дело. Я ведь хочу помочь тебе, Джен.

- Позже поговорим.

- Нет! - выкрикнул он, напугав её. - Ты всегда так говоришь, и все на этом кончается. Я уже больше месяца пытаюсь достучаться до твоего разума, но ты всякий раз ускользаешь. Давай поговорим сейчас. Я настаиваю!