Классный час

Ну что за день-то сегодня такой, уныло думал я, выбираясь с забытой богом и людьми улицы Чонгарской. Но тут судьба улыбнулась мне широко и открыто — навстречу прыгала по ухабам она, Марина Шершень.

— Привет, — мигом сориентировалась она, — ты чего здесь делаешь?

— Угадай с двух раз, — улыбнулся я в ответ, — тебя ищу, конечно.

— Ну вот нашёл, — остановилась она, — и дальше что?

— Пойдём шампанское пить, — напрямую вывалил я свои желания. — У меня случайно в холодильнике завалялось.

— Интересное предложение, — скромно потупила глазки она, — а повод для этого какой?

— Ээээ, — начал быстро соображать я и таки сообразил, — героическая победа нашей хоккейной сборной над канадцами — пойдёт?

— Так они же только половину серии сыграли, — проявила осведомлённость Марина.

— Как говорят в народе, кашу маслом не испортишь… в смысле Харламову с ребятами совсем не повредит, если мы за их здоровье выпьем.

— Ну пойдём, — с некоторым сомнением сказала она, — только мне переодеться бы…

— По-моему и так всё прекрасно, это платье тебе очень к лицу.

Бог не Тимошка

Бог не Тимошка

— Хорошо тут у тебя, — сказала Марина после секса, смотря в окно (за ним золотились начинающие желтеть липы), — и горячая вода даже есть.

— Пойдём, я тебя помою, — предложил я, — под горячей водой.

— Я к такому пока не готова, — подумав, отвечала она, — лучше уж я сама, а ты колонку пока включи.

Жалко, подумал я, хотя оно и у пчёлки в одном месте. Зажег колонку (если уж быть совсем точным, то «газонагреватель проточный газовый КГИ-56» производства орденоносного завода «Искра», впоследствии «Теплообменник»). Повернул одну рукоятку влево до упора и крикнул «Воду включила?», потом вторую рукоятку завёл туда же, блин, как неудобно-то всё… то ли дело Аристон или Юнкерс, там всё на автомате работает.

— Ну что, пошла тёпленькая? — опять крикнул я в дверь ванной комнаты, она же сортир.

Ответом мне было невнятное междометие, из коего я заключил, что всё окей. Потом вынул из холодильника шампанское с конфетами, водрузил их на передвижной раскладывающий столик и оттранспортировал всё это добро в спальню. А тут и Марина подтянулась, закутанная в длинное полотенце что я ей выдал.

— Классно, — повторила она, садясь на диван рядом со столиком, — и передвижная каталка интересная, никогда такой не видела.

— Родители где-то прикупили, когда в командировку ездили, — ответил я, — у нас такие не продаются. Тебе полный бокал налить или половинку?

— Давай уж целый, — рассмеялась она, — раз пошла такая пьянка…

— Режь последний огурец, — закончил за неё я, — ты была просто великолепна.

— Спасибо за комплимент, Антоша, — она чмокнула меня в щёку, — ты тоже был совсем неплох.

— Так если тебе всё тут нравится, переезжай ко мне, всего и делов-то, — неожиданно решился я на такое вот.

— Это официальное предложение? — прищурилась она.

— Официальнее не бывает, — буркнул я.

— Хорошо, я тебя поняла… но мне надо подумать, шаг серьёзный как-никак…

— Думай, конечно, горячки никакой нет, — ответил я, — ещё шампанского хочешь?

— Я бы поела чего-нибудь, — сказала она, отставляя бокал в сторонку.

— Сразу бы так и сказала… — я накинул халат и убыл на кухню, — яичницу будешь?

----

Понедельник, как известно, день тяжёлый, а тут ещё наложилось объяснение с Софьей по поводу понятно чего… она коротко ответила, что не смогла. Ну не смогла, значит, не смогла — и на этом бы закончить все выяснения, но нет, битых полчаса потом ещё пришлось что-то отвечать…

В итоге чуть-чуть не забыл про визит в районный наробраз (звучит почти что, как дикобраз), он у нас расположен на улице Тельмана в сталинской четырёхэтажке, где один этаж это одна квартира. Первый вот под это заведение отвели, но не целиком, делит он его с какими-то СМУ и статкомитетами. Нашёл дверь с надписью «инспектор по политпросветработе Жменя Тимофей Андреевич», хмыкнул на смешную фамилия и вошёл внутрь.

Жменя этот оказался лысым, как колено, товарищем с удивительно сальной физиономией… как головка сыра, смазанная постным маслом. Я вдруг вспомнил, что видел его и раньше, причём не раз… ба, да он же в нашем доме живёт, чуть ли не в моём же подъезде. Его лунообразную физиономию сложно забыть.

— Добрый день, Тимофей Андреич, — вежливо поздоровался с ним я, — учитель математики из 160-й школы, Колесов моя фамилия. Наш директор сказал, что вы меня вызывали на три часа.

— Колесов-Колесов, — пробормотал он, перебирая бумажки на своём столе, там их целые груды лежали. — Нашёл, Колесов Антон Павлович, 47-го года рождения, холост, беспартийный, взысканий не имеет. Да вы присаживайтесь, Антон Палыч.

Я молча сел на колченогий венский стул и приготовился к разносу — для других целей в вышестоящие инстанции обычно не вызывают. И в целом оказался прав.

— Что же это вы, Антон Палыч, такие незрелые речи в своих классах произносите, а? — с удивительно гаденькой улыбочкой продолжил он.

— Вы о чём, Тимофей Андреич? — сделал удивлённое лицо я, — никаких незрелых речей я в жизни своей не произносил, не то что в классах.