Классы наций

Строительству социалистической Белоруссии предстояло развернуться на территориях, которые с 1914 года являлись зоной военных действий. Они неоднократно переходили из рук в руки (к немцам, полякам, большевикам), а значительная часть населения была вынуждена покинуть свои дома и превратилась в беженцев. Наступивший вслед за военным коммунизмом период НЭПа часто представляется как относительно благополучное время «золотого советского червонца»; вместе с тем это был период острой безработицы, ухода сельских жителей в города, роста проституции и так называемого «беспризорного» материнства. В документах белорусского Женотдела – специальной секции, созданной при центральном, областных и уездных комитетах коммунистической партии для решения женского вопроса в 1918–1920 годах, – указывалось: «В то же время надо отметить рост женской безработицы, главным образом за счет деревни…»[89] (1925 г.), а в докладной записке давалась характеристика текущего момента в Белоруссии:

«…Основной кадр безработных женщин является неквалифицированной рабочей силой, главным образом выходцы из деревни, местечек, что объясняется громадной аграрной перенаселенностью деревни (40 %) и разоренностью местечка и кустарного населения в городе.

Кроме этих моментов, мы имеем поток перебежчиц из Западной Белоруссии и даже Польши и беженцев из СССР, стремящихся на родину, в Западную Белоруссию и застревающих в наших городах.

Большой процент (до 30) безработных женщин, зачисленных на биржах, составляют матери-одиночки с малолетними детьми без крова и пристанища…»[90]

Первостепенной задачей «текущего момента» являлось восстановление разрушенного хозяйства, стратегической же целью должно было стать освобождение рабочего класса, с чем было сопряжено и решение женского и национального вопросов. В контексте предполагаемых преобразований роль женщин виделась неоднозначной: важной и проблемной одновременно. С одной стороны, женщины должны были стать строительницами нового общества, необходимой, особенно если учесть мужские потери в войне, рабочей силой для социалистического проекта ускоренной модернизации. Они составляли, выражаясь марксистской терминологией, резервную армию труда, и их участие было необходимо в рамках той стратегии экстенсивного использования трудовых ресурсов (вовлечения в экономику все большего количества населения), которое требовалось для построения социализма. Поэтому состоявшийся в 1924 году I съезд работниц и крестьянок Беларуси объявил освобождение женщин делом государственной важности и призвал вовлекать их в общественную жизнь. Повестка дня съезда содержала, наряду с такими темами, как «О международном и внутреннем положении СССР и укреплении Белоруссии» или «Вопросы просвещения в деревне», и пункт «О работе среди крестьянок и батрачек, задачи комсомола среди девушек». Было объявлено, что «женщины… будут проводить заветы Ильича»[91] при созидании нового, социалистического образа жизни, а для руководства этой деятельностью были созданы разнообразные структуры, в частности волостные организаторы, для которых были составлены специальные «Инструкции по работе среди женщин»[92].

С другой стороны, женщины были куда более сложным объектом социальной инженерии, чем мужчины (почему для работы с ними и были необходимы специальные инструкции). Еще у многих революционеров Российской империи сложилось устойчивое мнение о женщинах как «отсталом элементе», требовавшем, ввиду их исключенности из публичной сферы, дополнительных организационных и пропагандистских мер. Как разъясняет историк Элизабет Вуд, «мужчина… мог служить в армии; он мог ездить на поезде; он мог бывать в городе. Но… женщины оставались тесно связанными с традиционной сельской жизнью, даже если попадали в город, поэтому они в большей степени были неграмотны, суеверны, религиозны и привязаны к старому жизненному укладу»[93]. Ввиду этого коммунисты рассматривали освобождение женщин как «одно из измерений более широкой трансформации всех экономических, социальных и политических институтов»[94].