Клавдий. Нежданный император

Если присмотреться, в разврате Мессалины не было ничего исключительного. В I веке новой эры среди аристократии, а может быть, и среди римского плебса процветала свобода нравов, хотя о плебсе мы знаем куда меньше. Август попытался было закрутить гайки, издав закон о прелюбодеяниях (lex Julia de adulteriis), по которому жену-прелюбодейку и ее любовника отправляли в изгнание, а муж или отец должен был донести на виновную. Тем не менее прелюбодеяний меньше не стало. Кстати, тот факт, что автор закона хотел принудить супруга и отца семейства заявлять о распутнице, многое говорит о их безразличии… Между прочим, этот закон применялся очень редко, хотя и обрушится со всей суровостью на обеих Юлий. Даже проституция не должна удивлять сверх меры: по закону матроны могли торговать своими прелестями, заявив об этой своей деятельности претору, а среди прожигателей жизни стало модной игрой изображать проститутку (обоего пола) в борделях, чтобы испытать новые ощущения и посмотреть, сколько клиенты согласны заплатить. Не думаю, что императрица тоже подобное испробовала, хотя это и не совсем невозможно. Но вероятнее всего, что Ювенал лишь переделал в стихи одну из многочисленных сплетен, ходивших в городе.

Вернемся к ходу событий. Мессалина получила от Силия предложение устроить переворот. Она его отвергла, «но не из любви к мужу, а вследствие опасений, как бы, завладев властью, Силий не охладел к любовнице», то есть была не настолько глупа, чтобы выпустить синицу из руки, погнавшись за журавлем в небе. Однако идея брака ее привлекла. Она воспользовалась тем, что Клавдий уехал с инспекцией в Остию (где, как мы увидим, он строил новую гавань), чтобы выйти замуж за своего любовника с соблюдением всех обрядов. Тацит допускает, что это может показаться «сказкой». Как в городе, «всё знающем и ничего не таящем», спрашивает он, императрица могла набраться наглости, чтобы при свидетелях сочетаться браком с консулом на следующий срок, взять с него слово усыновить своих детей, выслушать предсказания, принести жертвы богам, возлечь среди пирующих и, наконец, провести ночь «в супружеской вольности»? «Но ничто мною не выдумано, чтобы поразить воображение, и я передам только то, о чем слышали старики и что они записали», — заключает историк.

Действительно, в это трудно поверить, поэтому следует сделать еще одну остановку. Факт свадьбы подтверждают Дион Кассий, Светоний и Ювенал. Последний, впрочем, расходится с Тацитом, выставляя Силия жертвой шантажа со стороны императрицы: «Вот влечется несчастный на гибель ради очей Мессалины». Эта вариация на тему «люби меня, или убью» встречается, как мы видели, и у Тацита, но затем тот подправляет партию Силия. Ничего удивительного, что Ювенал заставляет Мессалину играть злодейскую роль целиком, поскольку он беспрестанно обличает падение нравов, в особенности женских. В его 6-й Сатире показана невозможность найти ныне в Риме приличную супругу. Жанр сатиры допускает преувеличения, именно от них и смешно. Просто надо смотреть в корень, то есть отбросить тему шантажа и сосредоточиться на браке, поскольку на этот счет источники сходятся.

Прежде чем задаться вопросом о реальности этой свадьбы, следует вспомнить о том, как вступали в брак в Риме. Для начала отринем все наши ассоциации с этим словом: римский брак не был ни таинством и вечным союзом, о котором сказано в Библии, ни сложным юридическим актом из гражданского кодекса. В те времена он скорее был повседневным делом: знатный человек женился, чтобы соединиться с семьей, которая упрочит его социальное положение. Состояние супруги не играло решающей роли. Оно даже утратило свою привлекательность с развитием брака sine тапи, когда муж мог распоряжаться только приданым жены, но не всем ее имуществом. В высших классах оно, конечно, еще имело притягательную силу, но не более, чем связи новых родственников. И вообще, брак не имел такого распространения, как можно подумать. Плебс предпочитал ему сожительство, да и знатные люди и всадники нечасто к нему прибегали. Большой свободы нравов, царившей в их сословиях, и множества служанок в доме вполне хватало для удовлетворения их либидо. Не настали еще те времена, когда сексуальные отношения хотя бы в принципе будут ограничены супружеским ложем.