Клавесин Марии-Антуанетты

Но самое ужасное – шептались, что наследник престола, цесаревич Александр, был осведомлен о планах заговорщиков. Ему не говорили, что Павла собираются убить, обещали только арестовать его и добиться отречения от престола, но дело неожиданно повернулось так, что шталмейстер граф Николай Зубов, брат знаменитого екатерининского фаворита Платона Зубова, ударил императора в висок золотой табакеркой, а офицер Измайловского полка Скарятин задушил его шелковым шарфом.

Неужели же эти слухи были справедливы? Неужели Александр знал о заговоре против своего отца?

Тогда понятны причины неожиданных приступов черной тоски, время от времени нападающих на государя! Понятно, отчего он так мучается одиннадцатого марта, в день смерти отца, отчего он так истово молится!

Пытается замолить свой грех, свой страшный грех! Ибо какой грех может быть страшнее отцеубийства?!

Тогда понятно, почему в комнате Михайловского замка, где нашел несчастный Павел свою страшную смерть, с того самого дня ничего не меняют, ничего не трогают, и никто, кроме самого Александра и его матери, вдовствующей императрицы Марии Федоровны, не переступает ее порога.

Стало быть, для того и было дано Нарышкиной видение этой комнаты, чтобы она смогла убедить императора, заставить его прислушаться к своим словам!

– Ну, вот я и остановил машину! – прошипел страшный человек с круглыми совиными глазами, и его пальцы дотянулись до хрупкого горла девушки. – Вот и остановил…

Лиза была словно парализована. Она понимала, что сейчас сама жизнь ее висит на волоске, – но ничего не могла сделать, не могла даже пошевелить рукой. Она смотрела как зачарованная в нависшее над ней лицо, в круглые совиные глаза, которые гипнотизировали ее, словно затягивая в мрачную ночную глубину, в темную бездну…

Вдруг страшный человек вскрикнул от боли и отдернул руку. Скосив глаза, Лиза поняла, что он задел запястьем старинный кулон, выбившийся из-под ее воротника. На бледной, нездоровой коже его руки девушка заметила красные отметины, словно следы огромных зубов – и вот в эти свежие ссадины и вонзился острым краем кулон. Убийца грязно выругался и потер расцарапанное запястье.

И тут девушка словно проснулась, очнулась от странных чар, сбросила с себя оцепенение. Она резко развернулась, изо всех сил дернула ручку – и каким-то чудом замок поддался и дверца распахнулась.

Лиза буквально выкатилась из машины, упала на тротуар и тут же вскочила. Человек с совиным лицом уже опомнился, он лез следом за ней, тянул руки…

Лиза изо всех сил захлопнула дверцу.

Она ударила убийцу по рукам, снова попав по незажившей ссадине. Он взвыл от боли, откатился назад. Лиза еще раз надавила на дверцу, на этот раз действительно захлопнула ее и припустилась прочь по ночной улице.

Сзади донесся звук приближающейся машины.

Даже не оборачиваясь, она поняла, что страшный преследователь догоняет ее… она скользнула под дворовую арку, свернула влево, бегом пересекла темный двор, нырнула в следующую подворотню, снова куда-то свернула, провалилась ногой в глубокую лужу, спугнула двух выясняющих отношения котов, споткнулась, с трудом удержалась на ногах, пробежала через следующую подворотню и наконец оказалась в каком-то тихом безлюдном переулке.

Звук мотора больше не был слышен. Кажется, она все же ушла от погони.

Лиза перевела дыхание и неторопливо пошла вперед, приходя в себя.

До сих пор она бежала и действовала, не рассуждая, как говорится, на автопилоте. И наверное, только это ее и спасло. Если бы она пыталась думать, рассуждать, искать выход из ужасного положения, в которое попала, – наверняка тот человек с круглыми глазами разделался бы с ней.

Но теперь она могла более-менее логично рассуждать, и это не прибавило ей оптимизма.