Клей

Рэб Биррелл и Джонни Насморк, в свою очередь, были не меньше удивлены, увидев, как Джус Терри выпивает за пределами «Доспеха», «Серебряного крыла», «Уклониста», «Улья», «Снопа пшеницы» и других вестсайдских пивняков, куда он частенько захаживал. Они направились к его столику, но, заметив в его компании даму, остановились. Насморк тотчас вознегодовал. Вокруг этой жирной твари Джуса Терри всегда вьются женщины. Шлюхи, ясное дело, но дают же? –дают, и момент этот не стоит недооценивать. Дама выглядела измождённой и тощей, но прикинута была куда лучше тех вариантов, что обычно капитулируют перед Терри. Между прочим, эта вот Луиза, тёлочка, которую Терри попяливает, сытная, сука пиздец, но по ней прям видно, что с бандосами путается. Ей присовывала пара мутных чуваков, один из них Ларри Уайли. Пиздосю, которая принимала таких перцев, лучше обходить стороной, пока не будешь уверен, что они больше не имеют претензий на её койку. Сейчас, однако, такому олимпийцу, как он, не давали ни по любви, ни за деньги, и это ему уже онастоебенило.

– Как дела, Джонни-бой, – спросил Терри присаживающегося Насморка.

Насморк очень не любил, когда Терри так к нему обращался, ведь он был всего на пару лет моложе неопрятного жирдяя. Хуже было только, когда его называли Джонни Насморк.

По-настоящему его звали Джон Уотсон, вполне обычное для Шотландии имя. Его старший брат был фанатом блюза и рок-н-ролла и стал звать его Джонни Гитара, как Джонни (Гитару) Уотсона. К несчастью для него, у Джонни была слабая носоглотка и хронический насморк, поэтому долгие годы он провёл не ведая, как исказилось его прозвище.

Рэб Биррелл притормозил возле сигаретного автомата, чтоб купить пачку «Эмбасси регал», прежде чем сесть за стол. Начались представления. Насморк знал о Катрин не понаслышке.

– Моя мама – ваш первейший фанат. У неё куча ваших пластинок. Она вас просто обожает. Собиралась завтра на концерт. Я читал про вас в «Ивнинг ньюз». Говорят, вы расстались с тем чуваком из «Синдиката любви».

– Верно, – сурово отрезала Катрин, вспомнив сцену в гостиничном номере в Копенгагене, – но это было уже давно.

– Древняя история, понял, – подтвердил Джус Терри.

Насморк сглотнул прилипшую к заднему нёбу мокроту и пожалел, что не взял с собой чесночных пилюль, только они и помогали.

– Я б с удовольствием оказался на вашем месте, – высказался Рэб Биррелл и отвёт предложенную ему Терри сигарету.

Джонни тоже таких не хотел. Это был «Силк кат», а в вопросах курева он был пуристом.

– У меня свои, – улыбнулся он и вытащил пачку «Регала».

– Да, – продолжал Рэб, обращаясь к Катрин, – рок-н-ролльное житьё-бытьё меня б вполне устроило. Тёлок – море… вам, впрочем, в этом смысле не о чём беспокоиться, потому что вы сама тёлочка, то есть нет, я хотел сказать, что, если только вы любите… ну, в общем, вы понимаете…

Джуса Терри и так слегка вывело из себя вторжение друзей в их с Катрин посиделки, но теперь пурга, которую нёс Биррелл, стала раздражать его не на шутку.

– Так и чего ты хочешь этим сказать, Рэб, ёб твою?

Рэб пригнулся, сообразил, что уже как следует поднабрался и порядком обдолбался, скурив неизвестное количество косяков на Истер-роуд, что Джус Терри может достать кого угодно, а кроме того, способен залепить, вложив в удар весь свой значительный вес. Как этой приблатнённой жирной туше удалось выцепить такую пташку? В тридцать шесть лет он всё ещё живёт дома со своей матушкой.

– Я, собственно, о том, Терри, – пошёл он на попятный, – что парни из групп могут сами выбирать себе тёлок. Если они, типа, знаменитые. Однако девушка, любая девушка, может выбрать себе парня по вкусу… или я не прав, Джонни?

И он повернулся к Насморку, ища поддержки.

Насморк был польщён. Это означало, что Рэб признаёт его заслуги и опыт участия в рок-группах или же его умение ловко обращаться с женщинами, потому что ни по одному из этих вопросов раньше он к нему не обращался. Он был даже смущён этой хоть и неочевидной, но очень приятной лестью.

– Ну, в общем… да. Старая корова, конечно, вряд ли, но молодые, типа, тёлочки – пожалуйста.

Какое-то время они обдумывали эту мысль, потом взглянули на Катрин, желая узнать её мнение. Их акцент изменял язык до неузнаваемости, но алкоголь нивелировал эту проблему.

– Простите, я не совсем поняла.

Терри медленно повторил тезис.

– Надо думать, – осторожно ответила она.

– Нечего тут думать, – засмеялся Насморк, – так уж всё устроено. Так было и всегда будет. Пошли титры.

Катрин пожала плечами. Терри жахнул пустой кружкой о стол.

– Организуй, Кэт, старушка. Бар – там, – указал он на стойку в нескольких метрах от них.