Клей

– Извините, что разбудила, – оправдывается Ангелина. – Я всегда путаю время, трудно подсчитать, даже с учетом разницы. Иногда мне кажется, что во времени нет никакой системы, и оно постоянно меняется. Как бы я ни проводила подсчёты, никогда не попадаю.

Ангелина разглядывает собеседницу, её лицо. «Вроде бы мужчина, но очень много женского, да и представилась госпожой. Может, это и есть двойник, склеенная супружеская пара? Интересно». Когда летала на Землю, она видела такую мутацию на улице, но так чтобы общаться, да ещё с директором института, это было впервые. Значит, людям удаётся социализироваться в своём сдвоенном состоянии.

– Какова цель Вашего звонка, Ангелина? – интересуется Флюгель.

– Узнать о судьбе медуз, которые вам доставил на прошлой неделе Оливер Санчес, – повторяет девушка.

– Ах, о судьбе медуз. Так-так-так… О судьбе медуз, о судьбе медуз… – Флюгель смотрит куда-то за экран, опустив глаза.

Ангелина замечает, как директор барабанит пальцами по столу, и то ли он-она ещё не проснулись, то ли они не в себе. Взгляд пустой и отрешённый.

– Вы знаете, дорогуша, – через долгую минуту молчания произносит Флюгель, – я сейчас не могу Вам ничего рассказать о судьбе медуз, никак не могу вспомнить. Дело в том, что сейчас, дома, я в роли госпожи Флюгель и больше женщина, а на работе активен мой муж, господин Флюгель, я же на работе в дремотном состоянии. Раньше меня увлекала исследовательская деятельность, а сейчас что-то сломалось. Муж ещё держится, а я больше не могу. Меня как будто не стало.

– Понимаю, – Ангелина приготовилась выслушать монолог и быть психологом. – Это действительно очень тяжёлые переживания, – не чувствовать себя и свою жизнь.

– Да, – Флюгель вскинула глаза на Ангелину, почувствовав сострадание и сочувствие. Потекли медленные слёзы. – Это очень тяжело. Я даже порой хочу умереть, но не могу.

Сейчас Ангелина видит перед собой слабую женщину, измученную, несчастную, и ей очень жаль её.

– Как давно Вы в таком состоянии, я имею в виду, в склеенном?

– Около полутора лет. Мы в числе первых склеились, и, кажется, дольше всех живём. Муж смотрел статистику, она неутешительна. Умирают в течение полугода либо оба, либо кто-то один из склеенных от невозможности вынести это психологически.

– Я знаю, склеиваются потому, что кто-то в паре очень хотел быть вместе, был сильно привязан к другому. Большинство женщин этого хотят.

– Хотеть-то хотят. Но когда доходит до дела, и приходится в течение суток, недель, месяцев находиться в тесном контакте с другим человеком как со своей частью тела, это становится невыносимым. Я смирилась, да и многие смиряются, но далеко не все. Большинство не может. И знаете, что я Вам скажу? Нет вакцины против этой мутации. Это копилось годами и веками. Они там что-то ищут, исследуют. Фигня всё это. Лишь бы заполнить свою жизнь смыслом под завязку. Чушь. Самообман.

Внезапно выражение её лица меняется. Оно становится жёстким и злым.

– Что там наговорила моя жёнушка? Глаз да глаз за ней нужен, – сразу же обмякнув, господин Флюгель, продолжает. – Вы медузами интересуетесь? Лучше позвоните через шесть часов. Я сам ещё не узнавал. Приду в институт, наведаюсь в лабораторию и всё узнаю.

– А, хорошо, хорошо, – Ангелина, растерянная от того, что стала свидетелем буквального двуличия Флюгеля, хочет побыстрее закончить переговоры и отключиться. – Доворились. Я Вам позвоню. Счастливо.

– Мгмха, – мычит Флюгель и разворачивается от экрана к кровати.

Ангелина отключается сразу, боясь стать невольным свидетелем ещё чего-либо, и выдыхает с облегчением. Неприятное зрелище – слипшийся человек. Одно дело, червяк или медуза, но человек…

Живя на Микзе, девушка безнадёжно отстаёт от земных реалий и иногда чувствует себя, как в тёмном лесу. То, что происходит сейчас на Земле, теоретически ей понятно, но практически наблюдать это жутко. И, несмотря на то, что она летала в командировки на Землю пару раз и видела склеенных людей, всегда при общении с ними у неё шли мурашки по телу, охватывал страх и возникало ощущение неприятия и дискомфорта.

Её шокировала вдруг пришедшая мысль о том, что и раньше люди всё время ходили в масках, двуличные или трёхличные и более, но это было не буквально и тщательно скрывалось. Чтобы распознать маску человека, когда он в ней и без неё, нужно было какое-то время с ним пообщаться. Надо же, как повернулась жизнь. Да, теперь мы имеем внешнее отражение внутреннего. Как всё стало явно и буквально. В это невозможно поверить, никто не мог и представить, что такое произойдёт. Да если бы сто лет назад кто-нибудь сказал, что людское двуличие и подавленные эмоции, которые проявляются как разные маски человека, из психологических составляющих перейдут в физические и отразятся в реальности, никто бы не поверил в эту чушь. Да как такое возможно? А вот возможно, и сейчас это происходит.