Клей

– Да, правильно, Ангелина! В общем-то, это такая биологическая потребность, и смысл жизни – её продолжение. Получилось, что человек эволюционировал до такой степени, когда этот смысл у него отобрали. Грубо говоря, он по инерции ещё двигался какое-то время, но внутренний дисбаланс привёл его к физиологической мутации. Как бы это объяснить… Вот как у Вас: в мозгу заложена эта потребность, и она передавалась из поколения в поколение. Но Вы это осознаёте, потому что находитесь на более высоком психологическом уровне развития. А большинство людей этого не осознают. С одной стороны, потребность осталась, а с другой, весь социум и государство забрали у человека этот смысл в продолжении рода. Даже не социум, а прогресс, – техническое развитие пошло быстрее, чем развивался сам человек. Вот он и рухнул до уровня клетки. И началась мутация.

– Звучит логично. Теперь ясно. В принципе, и я предполагаю такую же модель развития человечества. Но сейчас главный вопрос, как выйти из этой ситуации? И есть ли выход?

– А это нам подскажут наши дорогие червячки-нематоды. Вы же неспроста вцепились в них и исследуете, – улыбается Франкл.

Червь наконец-то подаёт внешние признаки жизни, шевелится. Потребовалось всего двенадцать минут, чтобы живые клетки поглотили мёртвые. Профессор поправляет очки и осторожно гладит лучом слабого тока вдоль тела червя, слегка раздражая его. Если увеличить силу тока, это его убьёт, но пока это не нужно. Нематода начинает двигаться, реагируя на импульсы.

– Давай размораживайся, мясо, – ласково приговаривает Франкл.

– Профессор, я смотрю, что всё равно не все участки тела ещё разморозились, – глядя на экран, сообщает Ангелина. – И смею предположить, что не все и разморозятся. Почему какие-то размораживаются, а какие-то нет? Интересно. Ммммм. Возможно…

– А Вы проверьте возраст клеток, которые не размораживаются. Возможно, они уже старые или больные.

– Точно! Так и есть, – радостно констатирует девушка. – Возраст у всех разный. И те, которые не размораживаются, достигли возраста тридцать дней, максимальной продолжительности жизни у этого вида. А вот более молодые отлично функционируют и весьма активны, особенно те, которые только что родились. А вот это чудо, смотрите, господин Франкл! – Ангелина ставит на ускоренную программу. – Как удивительно идёт процесс! Рождение и умирание. И червь растёт в размерах. Кстати, поэтому я в прошлый раз и остановила эксперимент, не зная, каких размеров он достигнет. Как видно снова, он только растёт, хотя непропорционально.

– Если посмотреть на цикл жизнедеятельности червя в условиях мутации, то он развивается циклично. Можно предположить, что и человечество вышло на новый уровень развития. И мутация – это очередная ступень на витке спирали. Но цена велика. Жизнь человека – это не жизнь червя.

– А почему бы и нет? – иронизирует Ангелина. – Посмотрите на людей. Причём на большинство в их массе. Они же настолько бессознательны, живут в своих проекциях и иллюзиях, в полусонном состоянии, что страшно становится за будущее человечества. Таких как мы, единицы, и я не утверждаю, что мы совершенны. Но мы хотя бы работаем над собой и развиваемся. Пытаемся осмыслить и осознать жизнь и себя.

– Вы рассуждаете, как умудрённый опытом старик, – и я полностью согласен с Вами, дитя моё, – Франкл смотрит тёплым взглядом на коллегу. – Если мы не будем предпринимать никаких попыток прекратить мутацию, то человечество само себя поглотит, и останутся более молодые и здоровые. Естественный отбор. Но нам никто не разрешит это сделать, мы сами не позволим себе это. Мы же гуманные, альтруисты. И будем помогать самому немощному и ненужному члену общества, пусть даже он полностью деградировал.

– Вот только зачем? Чтобы чувствовать свою божественность и величие?

– Да, нет. Просто так помогать. Это приносит удовлетворение.

– Я сомневаюсь в этом. Это наполняет и тешит собственное Эго. И внутри чувствуешь: как хорошо, что я не такой, и что я избежал подобной участи. Сравниваешь себя с убогими и внутренне радуешься, конечно, не без чувства сострадания, сочувствия и жалости, – как хотите это назовите, – но всё равно радуешься, что это не с тобой произошло. Разве не так?

– Ох, как глубоко Вы зашли. Сложно признаться себе в этом, но в какой-то степени может быть и так. Мы же не Боги, а такие же люди. Просто мы трудились весь век, работали над собой. А другие были в плену, может, им просто не повезло.

– Ах, умоляю Вас! Судьба, везение – это отговорки для ленивых, всегда говорила об этом и не перестану говорить. Работать надо над собой.

– Ангелина, Вы, когда расходитесь, становитесь очень жёсткой. Вы же женщина, мягкая, сексуальная, красивая, – улыбается Франкл, которого забавляет запальчивость коллеги.

– Звучит как упрёк, – Ангелина смягчается, вспомнив, что она действительно красивая женщина. – Ладно, предлагаю закрыть эту тему и сосредоточится на червяке.