Клей

– Ну, в общем, у меня такая история. Грустная и обидная, – еле-еле, тихим, почти безжизненным голоском, начинает она. – Как-то, когда мне было около пяти лет, я заболела. Сначала долго кашляла, потом мама обнаружила температуру. Не сразу. Я всё терпела и боялась признаться, что болею и плохо себя чувствую. Она всегда говорила: «Не дай бог, заболеешь, у меня нет денег на лекарства, и сидеть с тобой нет возможности». И я боялась и терпела. Когда уже температура поднялась до сорока градусов, как выяснили позже, и я не смогла встать с постели от упадка сил из-за жара, она заметила, что со мной что-то не так. Сначала кричала на меня, потом вызвала скорую помощь, и меня увезли в больницу с пневмонией. Там я пролежала около месяца. Когда меня выписали, и я с радостью приехала домой, соскучившись по маме, там в этот же день был какой-то праздник. А, день рождения мамы. И пришли гости, – у Сандры увлажняются глаза, и она всхлипывает. Немного молчит, собираясь с духом. – Вот. Я, радостная, сначала помогала маме накрывать на стол, выполняла её поручения. И потом, когда она уже сидела с гостями за столом и была выпившая, я липла к ней, – ведь соскучилась очень, – и захотела к ней на колени. Она резко отстранила меня, выпила рюмку водки и сказала: «Лучше бы ты там, в больнице, осталась и умерла. Как же ты надоела мне, липучка». Кажется, до меня в тот момент не дошли её слова, и я ещё попыталась забраться к ней на колени. Тогда она меня скинула. Я упала на пол, ударилась, заплакала. Кто-то из гостей мужчин, положив руку на плечо маме и обняв её, сказал: «Ну что ты маму беспокоишь? Видишь, она отдыхает. Шла бы ты спать». И я ушла в комнату. И слышала, как смеются. И плакала в подушку от боли, от отверженности и от невыносимой тяжести. Я даже сейчас ощутила вновь эту боль и тяжесть в животе. Это невыносимо. Старшая сестра пыталась меня успокоить, хоть была старше меня всего на три года. Я была с ней очень близка, и когда она умерла, я потеряла всё на свете. Тогда я думала, что мы с ней связаны одной тайной. Мы видели, как пьёт и гуляет наша мама, приводит разных мужчин, после того как развелась с нашим отцом. Хотя мы сами настояли на разводе, так как они постоянно ругались и дрались. Мы с сестрой всегда были вместе. Но я никогда не забывала эту фразу: «Лучше бы ты там, в больнице, осталась и умерла». Когда умерла мама, я даже не плакала, хотя мне было грустно. Мне было грустно за её жалкую, убогую жизнь, за её нелюбовь к себе и к нам. А когда умерла сестра, я целый год не выходила из депрессии, да и сейчас ещё не пережила утрату.

Сандра замолкает и наступает тишина.

– Мне кажется, это очень тяжело, услышать такое от мамы, самого близкого и дорогого человека. Ведь всем известно, что только мать способна любить безусловно. Видимо, это не так, – София обнимает Сандру. – Спасибо, что поделилась.

– Я тоже хочу высказаться, – вздыхает Мария. – Я тоже думаю, это тяжело. Ты когда рассказывала, у меня мурашки шли по телу. Это ж какой надо быть чёрствой, холодной матерью, чтобы такое сказать своему ребёнку?

– Тут ясно, проблема в маме, причём очень серьёзная. Ей надо было бы полечиться у психиатра, – злобно произносит Динара. – И ведь рожают ещё такие суки. Какого чёрта плодятся? Не умеешь любить – не лезь. Я считаю, что нужно сначала в себе полюбить ребёнка и взрастить его там, холить и лелеять. Стать творцом, истинным творцом, что-то создавать и только потом давать жизнь другому человеку. А то рожают для чего, в основном? Чтобы продлить себя в потомстве, чтобы кто-то позаботился в старости, чтобы удержать мужчину или наполнить свою жизнь смыслом. Полный бред. Не скрываю, и я грешила таким образом мыслей, но когда поняла, что это неправильный путь, попросила прощения у своих детей. Я ошиблась, и это очень дорогая ошибка. Поздно я это поняла. И даже иногда ненавижу себя за это.

– Динара, может, ты расскажешь историю из своего детства? Я полагаю, что корни твоей ошибки, за которую ты себя ненавидишь, в детстве, – вставляет Макс, как только Динара останавливается.

Надо сказать, он отлично ведёт процесс и владеет техникой групповой терапии. Хотя для этого не обязательно быть профессионалом, достаточно самому пройти несколько групп, а возможно, даже и одной достаточно, чтобы уяснить суть.

– У меня было идеальное детство, – отрезает Динара и, не много помолчав, добавляет, – нет, не хочу пока что.

Сандра начинает всхлипывать и уже не может удержать поток слёз. Она сотрясается от рыданий так, что это резонирует через склейку с другими участниками группы. София тоже начинает всхлипывать, за ней Мария. И даже стойкая Динара украдкой шмыгает носом. Мигель и рыжий сидят с опущенными головами.

– Отпусти нас немедленно, убогий извращенец! – внезапно рвётся вперёд рыжий. – Тебе доставляет удовольствие наблюдать за страданиями других людей? Отпусти, или я убью тебя!

– Ха-ха-ха! – смеётся с экрана Макс. – Я делаю это для вашего же блага, идиоты. А за твои слова и угрозы получай.