Клеймо

Дед подталкивает мне еще одну газету. Та же фотография и подпись: «НОРТ. НОВЫЙ ПОВОРОТ ДЕЛА ЗАКЛЕЙМЕННЫХ».

– Что это? Откуда эти газеты? – спрашиваю я. Никогда таких не видела.

– Тут ты их не увидишь, – шепчет он. – Другие газеты, не Кревана. Ему не все принадлежат, знаешь ли.

– Ему вообще никакие газеты не принадлежат. Владелица – его сестра Кэнди, – поправляю я деда, просматривая статьи.

– Номинально. Скоро поймешь, что Креван распоряжается в этих газетах больше любого другого. В них о тебе тоже много пишут, хотя и под другим углом. Сплошь о девице, которая спасла общество от Заклейменного. Ты стала героиней для обеих сторон. Осталось выяснить, на какой ты сама.

Теперь понятно, отчего так бушевала толпа во дворе суда. Я разозлила всех, все стороны, какие только есть. Никто не приходит во двор суда, чтобы поддержать обвиняемого.

Из-за дедушкиных теорий заговора мама и поссорилась с ним. Ладно бы он развивал их в тиши уединения, сам с собой на молочной ферме, но он, как она выражалась, нес их в наш дом, нес в наш дом угрозу. Тем более когда садился за стол с Боско. Тогда мне казались забавными реплики, которые он отпускал, но теперь я понимаю, чего мама боялась.

Моя фотография на первых страницах газет. Как это странно. И все, что они пишут обо мне, обсуждают, анализируют мой поступок, тогда как я, о которой они столько говорят, не успела толком и обдумать свои действия. Кому из них верить, кто правильно судит обо мне? Мне кажется, ни те ни другие не знают, кто я.

– Дедушка, ты говорил с Джунипер? Тебе что-нибудь известно? С ней все в порядке? Она отказалась выступить моим свидетелем. Она сердится на меня?

– Я ее не видел, но уверен, что она нисколько не сердится. Твоя мать не впустила меня в дом. Я пытался, но она считает, что я выжил из ума. А я собрал все это! Доказательства! – Изо всех карманов он вытаскивает клочки бумаги, газетные вырезки, рукописные заметки. – Я давно собираю информацию. Твоя мать и слушать не хочет, но ты должна. Запомни два имени, Селестина, это очень важно: доктор Блейк и Рафаэль Ангело. Забудь мистера Берри, эти двое – вот кто поможет тебе. Нужно их найти…

– Дедушка, пожалуйста, перестань. – Я ласково накрываю его руку своей ладонью. – Все будет хорошо, – говорю я очень спокойно, хотя сама не вполне уверена. Вчерашняя сцена в камере Клеймения здорово меня напугала, и я понимаю, что это было предупреждение, но вот от кого? Однако я вовсе не собираюсь им пренебречь. – Боско мне поможет, – шепчу я совсем тихо. – Мы все обсудили. Осталось только сделать так, как велят он и мистер Берри, и все будет хорошо.

Все будет хорошо, но не для старика, шепчет мне совесть. Не для старика, ведь я обвиню его в нарушении правил, которые обязаны соблюдать Заклейменные. Этот старик, так похожий на моего деда, – какое зло я собираюсь причинить ему? Но эту мысль я задвигаю подальше, не нужно думать, нужно выжить.

Дед фыркает:

– Селестина, нельзя полагаться на то, что пообещает тебе этот человек. Вчера ему планы спутали его же собственные помощники. Санчес и Джексон сыты по горло его манерами, двойными стандартами, в последнее время они очень недовольны его решениями. Они считают, он использует СМИ в своих интересах, уж не говоря о том, как он поступил с этой несчастной женщиной, женой главного редактора. Назревает война, Селестина, и все хотят тебя использовать. Не позволяй им.

– Боско не станет использовать меня, дед!

Он присматривается ко мне.

– Моя маленькая, ты думала, что поступаешь правильно?

Я потупилась. Потом взглянула ему в глаза и кивнула.

– Так чего же ты боишься?

– Клейма! Этой боли, шрамов, и потом вечные правила, комендантский час всю жизнь, стражи, я потеряю друзей, все будут смотреть на меня, смеяться надо мной. Будут принимать за одну из них. Вчера они подстроили так, чтобы я увидела человека в камере – дедушка, он так кричал, я все еще слышу его крик! – шепчу я со слезами.

– Ах, моя маленькая, – говорит он, сжимая мою руку. – Они проделывают свои фокусы, ты же понимаешь. Это манипуляции. Ради власти. Ради контроля. В таком обществе мы живем.

Опять теория заговора. Зря он с этим ко мне.

– Будешь жить со мной! – вдруг бодро говорит он. – Простая жизнь, но совершенно свободная, никто через плечо не заглядывает, никто не указывает, что делать, кого любить. Не нужно соблюдать ни комендантский час, ни диету. Будешь ложиться когда захочешь, вставать когда вздумается, есть что сама пожелаешь, гулять с тем парнем, который приглянется. Это тебе не город. Там свобода.

– В деревне тоже есть стражи, дед, – мягко возражаю я. Спасибо за такую заботу, но мне этот вариант никак не подходит. – Я не могу на это пойти. Я не могу стать Заклейменной. И как же Арт? Скажи, Арта ты видел? О нем в газетах писали? Я думала, он меня навестит, или весточку пришлет, или… – Я впиваюсь зубами в ноготь.

Дедушка притих, смотрит на меня встревоженно.