Клеймо

Кальдерон схватил мобильный телефон. Через минуту шипения и свиста ключи шифрования синхронизировались и звонок был принят.

— Вы просили список предметов. Они у меня.

— Отлично.

— Что с ними сделать?

Кальдерон перечислил разложенные на дощатом настиле фургона вещи: ноутбук Тартальи, коробку с компакт-дисками и zip-дискетами, цифровую видеокамеру, драгоценные украшения и стереосистему. В то время как он устранял эту женщину, мистер Конг обчистил дом. Азиаты весьма способны к такой работе.

— Сохрани ноутбук и файлы данных, — ответил клиент. — Надо выяснить, что она знала, а что нет. Остальное — уничтожить.

— Другие свободные концы есть?

— Нет. Она работала в одиночку.

Допрашивая Тарталью в последние минуты жизни, Кальдерон пришел к такому же выводу. Взгляд, прикованный к глушителю. Голос, дрожащий от страха. Ее охватил ужас; честность сомнений не вызывала. Он убеждал Тарталью, что если она скажет правду и отдаст то, что просят, останется в живых. Может, она и не верила, когда согласно кивала, но перед лицом смерти люди хватаются за любую соломинку.

Кальдерон знал, как выглядит правда: ритм, жесты, интонацию. От Тартальи он слышал правду. Что еще важнее, информация подтверждалась тем, что уже было известно о визите в деревню, образцах сыворотки, докладе боссу.

Она показала, где находятся файлы данных. Поклялась, что ни с кем, кроме руководства в «Зенаваксе», не разговаривала.

И обещала, что ничего не скажет Маккене. За эту правду Кальдерон ручался.

— Между прочим, — сказал он, — Тарталья подтвердила мои подозрения. Кто-то из лаборатории сообщил ей о мальчике, поступившем в клинику.

— Клинику Университетской детской?

— Да. Она туда позвонила, представилась сотрудником благотворительной организации. Выяснила, когда ребенок поступит в больницу. Говорю вам: клиника — это головная боль.

— Что-нибудь придумаем.

— Решайте, только недолго. — Кальдерон наблюдал, как один из копов снимал с Маккены наручники. — А что вы знаете о Люке Маккене? — спросил он безразличным тоном.

— Сын Элмера Маккены. Я уже говорил тебе. Доктор отделения неотложной помощи в больнице. Лечил мальчика. И это все.

— Он был знаком с Тартальей.

— Кейт работала на его отца. Где-то встречались, наверное.

— Нет, они гораздо ближе друг к другу. Как-то он с ней связан.

«О, пожалуйста, Люк ничего не знает». Она называла его по имени.

— Не стоит беспокоиться, — сказал клиент. — Маккена вне игры.

— Тогда что он делает у дома этой женщины?

Наступила тишина.

— Ты где? — наконец озадаченно спросил клиент.

— Веду наблюдение за ее домом. В данную минуту Маккена общается с полицией.

— Да? А разве ты не должен быть где-то в другом месте?

— Я должен быть в Гватемале, — ответил Кальдерон. — Но я здесь и выполняю ваше задание. Помните?

— К чему слоняться возле ее дома? Зачем рисковать?

— Вам ли не знать? Ищу, не прокололись ли мы в чем-нибудь.

— Заметил что-нибудь подозрительное?

— Нет, — ответил Кальдерон. — Все чисто.

ГЛАВА 11

— Кто «за»? — спросил Барнсдейл.

Бен Уилсон наблюдал, как шесть из восьми членов Рабочего комитета подобострастно вскинули руки. С трусливой солидарностью эти подхалимы проголосовали зато, чтобы временно отстранить Люка Маккену от исполнения обязанностей.

— Кто «против»?

Бен и Калеб Фаган неуверенно подняли руки, лишь подчеркивая тщетность усилий.

Барнсдейл стряхнул со стола невидимую пылинку. Осознавая важность момента, подхалимы вытянули шеи, ловя каждый его жест.

Заседание, которое и так шло уже почти целый день, затягивалось. Утром Бен проснулся от раннего звонка: его вызвали на срочное заседание. По какой-то вздорной причине ждать до понедельника не захотели. И вот он вынужден торчать здесь в семь часов вечера в субботу.

Генри даже не потрудился назвать повестку. После слухов об убийстве Тартальи Бен было подумал, что в связи с этим. Странно, что ее имя за все время так ни разу и не прозвучало.

— Кто хочет высказаться? — спросил Барнсдейл.

Понимая, что говорить особо не о чем, Бен не смолчал:

— Только скряга наживается за счет друзей.

Адвокат, которого Барнсдейл пригласил на заседание, возразил:

— Давайте не забывать, что Манекену отстранили, сохранив ему зарплату, и всего на три недели. Этого вполне достаточно, чтобы провести надлежащее расследование инцидента.

Бен попытался поймать взгляд адвоката, что оказалось нелегко. Чертовы глаза бегали как ртуть, сбивая с толку. Вообще-то он был нужен, чтобы «прояснять возможные юридические тонкости». Вместо этого Генри использовал своего приспешника, чтобы запугать членов комитета. Благо большого искусства не требовалось.

Поддержка Люку быстро испарилась, когда Блуждающее Око заложил взрывчатку: ситуация такова, что если Эриксон-футболист возбудит дело против группы медиков, то ответчиком будет каждый персонально.

Тучный стенографист, любезно предоставленный юридической конторой адвоката, бесшумно стучал по клавишам машинки, зажатой коленями.

Бен повернулся к нему:

— Между прочим, слово «скряга» пишется так: С-К-Р-Я…

Генри прервал его: