Клеймо

Если О'Рейли и посчитал последнее замечание очень важным, то умело это скрыл. Он просто окидывал Люка взглядом, поигрывая ручкой, затем обратился к патрульным:

— Снимите с него наручники.

Бдительность не покидала О'Рейли, хотя он наконец-то и решил, что безоружный человек не опасен для трех вооруженных полицейских.

Люк не давал им повода думать иначе.

О'Рейли задал еще несколько вопросов о личных пристрастиях и привычках Кейт: часто ли она ездила без водительских прав и кошелька, какую сумму обычно брала с собой. Носила ли кольца и другие предметы роскоши. Видимо, кошелек с ключами и права забрал убийца. Полиция устроила засаду в надежде, что тот не постесняется обчистить дом.

— Может, что-нибудь вспомните? — с надеждой спросил О'Рейли. — О чем я еще не спрашивал?

Люк бросил взгляд на особняк, затем на детектива.

— Мне кажется, вам следует знать, что Кейт Тарталья, во-первых, никогда не оставляла свет. А во-вторых, никогда не зашторивала фасадные окна.

Правая бровь копа полезла вверх: первый лакомый кусочек от Люка пошел впрок. Если это обычная кража с убийством, то убийца успел побывать в доме раньше полиции.

Неужели какой-то придурок и негодяй лишил ее жизни за мелочный улов в несколько сотен долларов? Несмотря на утрату иллюзий в отношении Кейт, Люка мутило от мысли, что ее жизнь оборвалась столь нелепо.

— Вы сохранили сообщение Тартальи на автоответчике? — спросил детектив.

— Да.

— Не стирайте. — Он протянул Люку визитку. — И если найдете электронное письмо, хотелось бы взглянуть.

Скрючившись за зеленым фургоном, Кальдерон наблюдал за целью в полутора кварталах от него. Мышцы затекших ног начинали болеть. Он терпеливо установил масштаб на приборе KOWA TSN-821N. В объективе вырос человек в наручниках.

— Пиф-паф, Маккена, — прошептал Кальдерон. — Ты труп.

— Что вы сказали? — спросил мистер Конг с водительского места.

— Размышляю вслух.

Сколько же лет прошло — одиннадцать? Нет, двенадцать, когда он был так же близко к этому бесхребетному таракану. Грохнуть бы его сейчас вместе с копами, да нельзя привлекать внимание.

Успеется. К тому же Маккена должен знать, кто его уничтожит. Никуда теперь не денется, а предвкушение убийства сделает расправу еще сладостнее. После всего, что таракан отнял у него, приятна любая мелочь. Кальдерон это заслужил.

Маккена никогда не считался в «Протее» своим. Для такой работы у сосунка из Аннаполиса кишка была тонка. Только путался под ногами утех, кто мог. Жалкий трус ударил его исподтишка — Кальдерону до сих пор слышалось поскрипывание крестообразной связки в раздробленном месиве вместо колена. И все потому, что Маккене духу не хватило, когда надо было вытрясти информацию из пленника.

«Образец физических данных» был безнадежно подпорчен. За семь лет Кальдерон отдал армии всего себя без остатка, а его просто вышвырнули за ненадобностью. «Благодарим за службу отечеству, старший сержант. А теперь проваливай, да побыстрее».

С превеликим трудом удалось избежать огласки. Разве мог он тогда предположить, что таракан, погубив его военную карьеру, не успокоится? Не пройдет и двух месяцев, как подлый удар Маккены отберет и последнее, что осталось в жизни. Его мать, Розу Валенсуэлу Кальдерон.

Хромой и безработный, он вернулся домой, и вечно беспокойная мать устроилась на дополнительную работу по уборке. Не подозревая, что свои особые навыки сын уже надумал применить в частном секторе.

О Боже. Кальдерон поцеловал большой палец и перекрестил им сердце.

Вместо того чтобы сбавить жизненный темп, мать взяла две сверхурочные ночные смены к изматывающей 48-часовой неделе. Из-за ничтожного таракана Роза была в подземной парковке офисного здания, когда в предрассветный час ужасное нортриджское землетрясение обрушило дом и заживо похоронило ее под громадными валунами.

Спасательная команда решила, что попытка извлечь ее из завала небезопасна. Так Кальдерону сказал потом костлявый бюрократ из Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям. «Установлено, что структура слишком нестабильна». И они бросили его мать задыхаться и умирать под обломками, как никому не нужную кучу мусора.

Кальдерон растер колено и глубоко вдохнул, успокаивая ярость. Через год после отставки колено зажило, а вот сердце — нет.

И не заживет никогда.

Маккена как будто нож воткнул ей в спину.

Кальдерон сделал все, чтобы отомстить за смерть матери, но боль осталась, как радиоактивная пыль. Он научился использовать боль: бережно хранил ее слабый огонек, готовя адское пламя. Всему свое время. Он ждал долгих двенадцать лет, чтобы расквитаться с этим сукиным сыном. И время пришло.

У Кальдерона не было особых причин браться за руководство службой безопасности гватемальского проекта. Но когда при первой встрече клиент упомянул фамилию Маккены — нет, не таракана, а его отца, — он уже знал, что согласится. Конечно, клиент и понятия не имел, что Кальдерон как-то связан с Люком. Докладывать об этом латиноамериканец не спешил: лишние вопросы и ненужный интерес.