Клеймо сатаны

– Незнание не освобождает от уголовной ответственности! – сурово отчеканила Вероника. – Кроме того, пригласим пожарную инспекцию – вы ведь тут со своими «материальными ценностями» создаете в квартире пожароопасную обстановку, и напоследок – с сыночком вашим разберемся. Чем он там занимается в свободное от сна время? Наркотиками приторговывает?

Тетка схватилась за сердце, мгновенно испарилась из коридора и захлопнула за собой дверь.

Леонид Платонович, который до сих пор в изумлении наблюдал за происходящим, перевел дыхание, прошел еще несколько шагов по коридору и, открыв следующую дверь, пропустил вперед Веронику. Затем вошел, плотно закрыл за собой дверь и прислонился к ней, прикрыв глаза.

Вероника тем временем оглядывала комнату.

Комната была большая, просторная, но очень захламленная. Все свободные места в ней была заставлены книгами. Книги стояли на полках стеллажей, лежали на письменном столе, на подоконнике и даже на полу. Кроме книг здесь были гравюры с изображением мужчин в напудренных париках и треугольных шляпах.

И еще… еще Вероника увидела на письменном столе бронзовый бюст на массивной подставке. Тот самый бюст Робеспьера, который она видела в мастерской старого ювелира. Тот бюст, из-за которого она и притащилась в эту коммуналку.

Тем временем хозяин комнаты отдышался, немного успокоился и проговорил растерянным голосом:

– Как вам это удалось?

– Что именно? – спросила, повернувшись к нему, Вероника.

– Как вам удалось поставить на место Чумовую?

– Чумовую? Это вы ее так называете? Да, действительно, характер у нее не сахар!

– Да нет, это ее фамилия! Она не только по характеру, она и по паспорту Чумовая. Дарья Викентьевна Чумовая…

– Фамилия ей удивительно подходит…

Вероника вспомнила, что видела на двери эту фамилию.

– Так как же вам удалось ее утихомирить? Это было просто настоящее чудо…

В его глазах она прочла искреннее восхищение.

– Ну какое там чудо… – Вероника даже смутилась под этим взглядом.

Не рассказывать же этому человеку, что в последнее время с ней происходят странные вещи и ей удается такое, о чем раньше она не могла бы и мечтать. Унылая, сутулая, закомплексованная девица превратилась в смелую, решительную особу. И люди ведут себя с ней по-другому. Но, конечно, это не ее заслуга. Вероника потрогала в кармане табакерку и вздохнула.

Чтобы не развивать дальше эту опасную тему, она постаралась перевести разговор на самого Воронова.

– Расскажите лучше, как вы умудрились посадить ее себе на шею? – спросила она с явным неодобрением. – И вообще, почему вы, солидный человек, институтский преподаватель, живете в таких ужасных условиях?

– Ну, не такие уж они ужасные… – смутился Леонид Платонович. – Комната довольно хорошая, светлая… и место хорошее, центр… Опять же, до работы близко…

Он ненадолго замолчал. Вероника не торопила его, она понимала, что он хочет выговориться. Осторожно лавируя между стопками книг, она дошла до дивана, также заваленного какими-то папками и старыми газетами, и присела на его краешек.

И Воронов продолжил:

– Дело в том, что несколько лет назад я развелся с женой. Квартиру я отдал ей, но у меня, к счастью, была еще эта комната, мне оставил ее родственник, двоюродный дед. Комната хорошая, светлая, и до работы близко…

– Вы это уже говорили, – напомнила Вероника.

– Ах да, действительно… – Леонид Платонович смутился. – Самое главное, что и соседи были вполне приличные. Один – Григорий Ломакин – моряк дальнего плавания, его почти никогда не бывает дома, его корабль то в Сингапуре, то, наоборот, в Рейкьявике, другой – Иван Иванович Шестеренкин – милый старичок, бывший капельмейстер из Мариинского театра…

– Откуда же тогда взялась Чумовая?

– Подождите, сейчас я до нее дойду! Не успел я въехать в эту комнату, как Иван Иванович тихо скончался. Комнату по наследству получил его племянник, Константин, и он сразу же решил расселить эту квартиру. Но нужных для этого довольно-таки больших денег у него не было, поэтому предложить нам с Ломакиным равноценную площадь он не смог или просто не захотел и начал действовать совершенно нагло. Предложил мне вместо этой комнаты крошечную клетушку в хрущевском доме где-то у черта на куличках – то ли в Ульянке, то ли в Сосновой Поляне. Ну и Григорию Ломакину тоже что-то подобное.

– Хамство какое! – проговорила Вероника, чтобы показать собеседнику, что она слушает его и сочувствует.

– Мы, разумеется, с возмущением отказались. Тогда Константин сказал: не хотите по-хорошему – будет по-плохому. Вы меня еще умолять будете, чтобы я вам снова тот вариант предложил! Я не знал, что он задумал, а он, оказывается, где-то познакомился с этой Чумовой и вселил ее в свою комнату…

Воронов тяжело вздохнул.

– Григорию-то хорошо, – закончил он. – Он почти все время в плавании, а мне каково?

– Ну, будем надеяться, что после нашего сегодняшнего разговора ваша соседка немного поутихнет! А если она начнет все сначала – звоните мне, я могу повторить!