Клеймо сатаны

– А вот как. – Юлия прерывисто вздохнула, взглянула на собеседницу. – Ты когда выросла?

– В двадцать лет, – усмехнулась Вероника. – А ты?

– А я – в пятнадцать. Раньше была такая тощая замухрышка, а тут за одно лето вымахала и разрослась. До этого братки, что у нас время проводили, ко мне даже неплохо относились. Вызовут убрать там или принести чего-то – денег дадут. Только папаша у меня все отбирал. А тут осенью гуляла компания, меня как увидели – так и обалдели. Ну надо же, говорят, какая ты стала! И один глянул так серьезно, так что мне нехорошо от его взгляда стало.

Ну, потом закрутилась карусель, в конце дня я от усталости ног под собой не чуяла. Эти все по номерам разошлись, а трое других тоже пошли в номер, но без девиц – нам, говорят, серьезный вопрос решить надо. Потом звонят отцу – пришли горничную, пускай она нам выпить еще принесет. Он и послал меня, сволочь, знал небось, чем дело кончится!

– И что?

– Да то! – зло ответила Юлия. – Прихожу, они все пьяные, дверь заперли да и изнасиловали меня – все трое!

– Ой! – Вероника прижала руки к щекам. – Ужас какой!

– Ужас дальше был, – Юлия тяжело задышала. – Выползаю я, чуть живая, мать нашла в кухне да так и рухнула на пол. Отец прибежал – ну, кричит, это им так просто не пройдет, тебе всего пятнадцать, такой закон у нас еще никто не отменял, я до самого высокого начальства дойду! И – к ним в номер.

Долго его не было, а мне худо так, прямо трясет всю. Потом приходит – все, говорит, в порядке, пугнул я их здорово. Этот-то, главный, метит в легальные бизнесмены, ему шум ни к чему… И показывает вот такие пачки денег. Теперь, говорит, поднимемся… Представляешь?! Родную дочь продал! Единственную! Девчонку пятнадцати лет этим козлам, считай, сам подложил!

– Да уж… – вздохнула Вероника. – А ты что?

– А я, как увидела деньги, так в глазах у меня потемнело, и больше я ничего не помню. Очнулась – мать рядом сидит, глаза отводит, ничего, говорит, все пройдет, все утрясется, теперь все равно делать нечего, они богатые, отмажутся, а так – еще спалят гостиницу или отберут все, если мы против них пойдем.

Я молчу, сделала вид, что уснула, а потом, когда все угомонились, под утро уже, я встала, вытащила у отца пачку денег – знала, где он их прячет, – взяла свой паспорт и в одежде, что на мне была, рванула из той треклятой гостиницы – навсегда. С тех пор уже двенадцать лет об этих уродах не вспоминаю!

Вероника теперь уже открыто посмотрела на часы, но Юлия ничего не заметила или только сделала вид. Она уставилась куда-то в стену, глубоко задумавшись.

– А как ты с этим… как его… Германом познакомилась?

– А, это уж потом, когда я сюда приехала. Тогда те деньги мне помогли очень. Подсела я в поезд до следующей станции, там сошла и в кассе купила билет до более или менее приличного города. Там кой-чего из вещей купила, чемодан, опять билет взяла, до Петербурга, уже купейный. В поезде одна старушка была, меня все называла – деточка, деточка, я у нее три дня ночевала, когда мы в город приехали.

Потом так удачно все оказалось: соседка старушки в кастинговом агентстве подрабатывала, привела меня туда. А там уже я и в модельный бизнес пробилась, последние деньги отдала на фотографии и на прикид приличный.

Ну, пару лет так провела. В агентстве нами заправляла не баба, а настоящий зверь, эсэсовец в юбке. Работы много, денег мало. Ну, я работы не боюсь, у отца хорошую школу прошла. Опять же выносливая я, крепкая. Девчонки все рассчитывают только на спонсоров богатых. Ну, не каждой ведь повезет… Обычно разные придурки на показах пристают, из себя строят невесть кого…

В общем, ничего стоящего мне не попадалось. А потом Ирма, наша главная, вызывает меня и говорит: будет конкурс. И кто первое место займет, поедет в Европу. Я, говорит, за тебя словечко замолвила, ты уж не подведи. Слушайся меня беспрекословно, и все будет путем. А то желающих много. Я, конечно, на все была согласна, в рот ей смотрю. Ну, потихоньку дело движется, все хорошо. И получилось так, что двое нас осталось, я и Карина. У Каринки спонсор богатый, очень он хотел ее продвинуть. А я – никто. Но у Ирмы – связи. И вот на следующее утро решающий показ назначили. А дело летом было, сижу я в кафе на улице, сок пью. Не поздно еще, светло. И подсаживается ко мне какой-то тип, Герман то есть. С виду – ничего особенного, так, пустое место: немолодой, лысоватый, противный, в общем.

– Да видела я его! – с досадой прервала ее Вероника. – Ты давай по существу!

– Ну да… Спросил он меня о чем-то, я глянула на него – и обомлела. Такое чувство, что дороже этого человека у меня никого нет и никогда не будет! И что я вся – в его власти. Вот прикажет он мне сейчас с крыши прыгнуть – я прыгну! Или в Неву с моста броситься… И жить я без него не могу – умру тут же!

– Ну надо же… – скептически хмыкнула Вероника.

– Думаешь, я вру?!

– Да нет… – Вероника вспомнила, какой она видела Юлию возле больницы, как она заглядывала в глаза своему Герману и все суетилась, пытаясь ему угодить.