Клеймо создателя

Неслучайность, о которой мы говорим, в определенной степени иллюстрирует и такой пример. Современный русский алфавит содержит 33 буквы. Предупреждая насмешливую критику, скажу, красивый дублет тут ни при чем. Тем более, что нас сейчас больше интересует число 32, которое можно поделить пополам хоть пять раз. Для этого следует исключить из современного алфавита только твердый знак Ъ, часть функций которого легко передается мягкому Ь: скажем, слово «обьем» смотрится непривычно, но звучит точно так же, как и «объем»; то же можно сказать о парах предьявить и предъявить, адьютант и адъютант – и т. п. Примем буквы Ь и Й за знаки смягчения согласных (в первом случае) и гласных (во втором). Если теперь поделить алфавит на две равные части, то сечение придется на промежуток между буквами О и П. В результате мы получим симметрии, которые, скорее всего, невольно стали результатом сознательной работы великих просветителей – Кирилла и Мефодия: число гласных (10) и число согласных (20) делится упомянутым сечением на две равные части – по 5 и по 10 – соответственно. Симметрия отличает и латинский алфавит, где только 6 гласных, поровну разведенных подобным сечением (промежуток между М и N) на две его половины: AEI* и OUY*. В русском алфавите имеет место любопытная симметрия расположения и самих гласных:

Ряд гласных разделен синей ячейкой на две части, относящиеся к первой и второй половинам алфавита. Края ряда (по три симметричных серых ячейки) содержат парные (твердые и мягкие) гласные, по одной паре (твердая/мягкая, буквы Ё/О и У/Ю) содержит каждая половина алфавита. Симметрично расположены в таблице и мягкие знаки: Й (для гласных) и Ь (для согласных). Порядок гласных в правой половине таблицы отличается от алфавитного только местоположением буквы Ю.

Симметрично в русском алфавите расположены и согласные: в первой половине его локализованы звонкие согласные, соответствующие им глухие – во второй. Все шипящие во второй половине алфавита, в чем, наверное, можно увидеть артефакт, если допустить, что об этих буквах составители думали в последнюю очередь. Человеческая логика невольно привержена симметриям при попытках что-то организовать (особенно если ставить задачу это «что-то» легко запоминать). Так что же такое (русский) алфавит?

«Замороженная случайность»? «Неизбежный результат» работы просветителей?

Замороженная? – Да. В том смысле, что эволюционирует медленно. Случайность?

Конечно: могла быть и другая. Неизбежный результат? – Вряд ли он так уж неизбежен. Занятно, но эти ответы на эти вопросы можно отнести и к сегодняшней российской власти. Только слово просветители в таком случае придется тут же заменить. И все же неслучайность описанных в этой книге симметрий универсального генетического кода не особенно хочется относить на счет инопланетного разума. Межоктетное соотношение нуклонных масс вариабельных частей молекул кодируемых аминокислот, то есть, золотое сечение – тоже. Даже тетраэдрическая модель кода интересна, наверное, не сама по себе, но как выражение его внутренних симметрий, обусловленных какой-то неизвестной еще физической необходимостью молекулярных равновесий. Зато оцифровка нуклонных масс этих симметрий и соотношений, выражение их числами, которые практически невозможно рассматривать иначе, как информационные символы в десятичной (и не только) системе счисления, требует уже других объяснений. То же относится и к оцифровке компонентов кода порядковыми числами, которую можно рассматривать не только как паттерн, но как дизайн, исходную идею, «синьку» блупринт генетического кода.

Отпечатки пальцев Бога? Ну да, если Бог – это сверх-цивилизация, которая ставит на нашей планете свой впечатляющий эксперимент своими руками, на которых (руках) по десять пальцев, которые (пальцы) привели к выбору системы счисления цифровой метки. Так это или не так, но увидев однажды описанную выше картину, забыть о ней – как мы уже говорили – нельзя. Не мог забыть о ней и Автор. Как не мог забыть – согласно мифу – царя иудейского Иешуа Га-Ноцри отправивший его на Голгофу пятый прокуратор Иудеи всадник Понтий Пилат. Но Пилата вряд ли заботила трагическая судьба кого-либо из длинной череды им казненных – даже если тот и произвел на него какое-то впечатление одним из своих пророчеств. Тогда в Иудее, как и сегодня в России, пороков и чудотворцев тьма была египетская. И уж, конечно, он вряд ли испытывал, справляя должность, какие-то муки совести. Вообразите себе душевные страдания штирлицевского шефа РСХА Эрнста Кальтенбрунера, ничем от Пилата не отличавшегося (хочется думать, что тот был все же чуточку умнее и ироничнее), когда за пару месяцев до грандиозного шухера он отчитывал своего подручного за неудачу с уничтожением Кракова: «Людей мало, Крюгер, дел много. Очень много дел».