Клеймо создателя

…С большим удовольствием Автор отмечает, что одно из тех чудес, на которое он надеялся одиннадцать месяцев и сто одиннадцать страниц назад, произошло: он очень сдружился с Маком – еще до того, как кончил все это писать. В чудеса другого рода Автор не верит. Вряд ли на холодных скалах Миранды71 обсидиановым рубилом выбиты трехзначные информационные символы, вроде описанных в этой книжке, а в метановых морях Энцелада72 эти символы формируются молекулами тамошних (пока не продажных) углеводородов. Вряд ли на пыльной поверхности Юноны случайно отпечатана эта книжка. Да и стоит ли она того, чтобы отпечатываться даже на такой малой планетке-астероиде? Как писал Евгений Петров, «кто его знает, хорошая это книга или плохая? Похвалишь, а потом окажется, что плохая. Неприятностей не оберешься. Или обругаешь, а она вдруг окажется хорошей? Засмеют. Ужасное положение!» Но Юнона Юноной, а что же здесь, на Земле? Игра Природы, отраженная игрой ума, приписывающего игру Природе? Шутка создателей, прелесть которой едва ли способны оценить недоверчиво улыбающиеся создания, часто неспособные даже слышать ее? Нет ответа. Вот почему Автор счѐл своей задачей привлечь к ней внимание и позволяет себе еще раз напомнить слова патера Кигана, под которыми, не дожидаясь четырнадцатого числа весеннего месяца нисана, подписался бы, непременно усмехнувшись тому, как поймут это потомки, и жестокий пятый прокуратор Иудеи всадник Понтий Пилат: Еvery jest is an earnest in the womb of Time – Каждая шутка оборачивается истиной в лоне Вечности.

Глава ∞. Мысли под лестницей (XVI) 73

Уважаемый Феликс Петрович!

Прочитал Ваш труд. Понял немногое, но восхищен. Понять все (или многое) смогут лишь те, кто, как Вы, знаком и с философской, и с научной стороной проблемы. Вообще, наверно, будущих читателей можно разделить на три категории. Первая, весьма немногочисленная, знакома и с философией, и с молекулярной биологией. Она сможет всерьез оценить достоинства концепции. Вторая знакома с чем-то одним, и то лишь в определенной степени, что позволяет восхититься логикой и глубиной, но не судить о сути дела (я отношу себя к этой категории). Третья, наиболее многочисленная, вообще не поймет, о чем речь, но сможет насладиться живостью слога и искусным построением каждой главы и всей книги в целом.

Н. В. Каверин,

Академик РАМН, Институт вирусологии им Д. Ивановского, Москва

.

Уважаемый Николай Вениаминович!

Спасибо Вам огромное за весьма лестную оценку моих небрежных литературных арабесок. Готов согласиться с Вашей классификацией, добавив к ней две дополнительные категории – тех, кто не поймет, но сможет насладиться зрелищем горящей бумаги, и тех, кто поймет всѐ, и c еще большим чувством насладится тем же зрелищем. Кстати, когда с темой познакомился Бернард Ройзман, он произнес одно только слово: Difficult. Моя неспособность передать простые мысли простыми словами очень огорчает меня. Сколько уже попыток – ну нет таланта!

С неизменным уважением, ФФ.

Не понимаю, как это люди могут интересоваться подобными вещами?

М. С. Гельфанд,

Доктор биологических наук, профессор,

Институт проблем передачи информации РАН

(высказано при случайной встрече на семинаре в Институте Гамалеи – в ответ на вопрос Автора, что думает уважаемый рецензент о его, Автора, статье, которую журнал «Природа» послал ему на отзыв, поскольку редакция не ожидала такого текста от специалиста по вирусной безопасности переливаний крови и не была готова даже понимать его).

Уважаемый Михаил,