Клеймо тирана (СИ)

— Твой жених подставил серьезного человека, — отвечает, идет к шкафу, снимает полотенце. Я тут же отворачиваюсь от его ягодиц. Никакого стыда. Проглатываю слезы. Не верю. Коля не мог. Он не такой. Ну то есть, он наверное случайно.

— Он говорил, что выполнял поручение.

— Ну, можно сказать, что не соврал, — слышу его шаги, краем глаза замечаю, как идет к холодильнику. Желудок вдруг сводит голодом. Когда я ела последний раз?

— И что с ним будет? — спрашиваю тихо, наблюдая, как Зверев делает большой глоток из бутылки виски. Даже не морщится. Лимоном закусывает. Обнимаю себя в ожидании очередного ответа. Страшно. Вдруг он скажет, что его ждет смерть.

— Он будет сидеть в тюрьме, — наконец слышу спокойный голос мужчины, что стал моим наказанием, неизвестно за что. Он убирает бутылку обратно, поворачивается ко мне и смотрит. Словно оценивает, пристрелить меня или трахнуть. Кошусь на дверь. Хочется выйти. Куда угодно, только чтобы не стоят напротив него, словно раздетая.

— А я, что будет со мной?

— А ты теперь моя, — подтверждает он мои подозрения и ноги сами несут меня к двери. Успеваю лишь нажать ручку, как сильная рука хватает меня за волосы и тащит к кровати. Паника душит. Глаза от слез щиплет.

— Думаешь я когда — нибудь полюблю тебя? Думаешь хоть раз буду с тобой добровольно! Ты мне противен! Животное! Ты уже убил меня! Я буду сопротивляться, до последнего буду! — кричу в сердцах, колочу по его мощной груди, но он лишь встряхивает меня как куклу и бросает на кровать. Дергает за ногу и поворачивает на живот.

— Мне плевать на твою любовь, я хочу лишь твое тело.

— Ты порвал меня! Мне нельзя! Скотина! Слезь с меня, дышать нечем!

— Молчала бы, уже спали бы, но как оказалось твои крики меня заводят. Люблю громких сучек.

Глава 8

Леон

Адреналин бьет в виски.

Синяк на ее нежной коже как чертова красная метка.

Чужая.

Я шагаю в сторону комнаты, где обычно торчат пацаны в ожидании приказов. Чаще всего обсуждают тачки, оружие или баб. Сегодня на повестке дня Вера. Ее идеальная грудь, которую Гоше удалось потрогать руками.

Пальцы сами в кулаки собираются. Еще и думаешь, как себя сдержать, чтобы потом за убийство не пришлось отчитываться.

— О, Зверев, видел свою райскую птичку? Ты кстати, как наиграешься, нам её отдай. Мы ее нормально трахнем, раз у тебя не получилось.

Не получится. Придется убить. Кулак точным ударом сносит урода с кресла. Он валится на пол, остальные пацаны встают.

Вчера мне не удалось с ним обсудить то, что девчонка моя, дернули по работе.

Как хорошо, что можно все сказать сегодня.

— Зверев, ты охуел в край! Своих бить! Из-за дырки!

— Девку больше не трогать. Ни здесь, ни где.

— А то что? — вскакивает Гога, бычится, лицо красным цветом наливается.

Он меньше меня по росту, кудрявый, смазливый, бабам всегда нравился. Пока штаны не снимает. Интересно, а трахни Веру он один, она бы меньше его ненавидела? Не порвал бы. Красавчик, каких она любит. — Убьешь меня? Попробуй.

Новый удар, и он падает с ног. Тогда на меня его дружки наваливаются. Одновременно. Но быстро отлетают как мухи, тут же срубленные несколькими ударами. Я обычно не показываю, что дерусь, но, наверное, стоило догадаться, что правой рукой криминального авторитета я стал не просто так. Много лет в спортивной школе и несколько лет в тюрьме дают о себе знать. Я просто выношу уродов. Хватаю Гошу за кудри и последний раз предупреждаю.

— Я вот что подумал, я не буду тебя убивать. Личико у тебя смазливое, попка орешком. Я Макара попрошу, он тебя извращенцем отдаст. Они таких любят.

— Да пошел ты.

— Я-то пойду. А ты если еще раз руку на любую бабу поднимаешь, я тебе лично вторую руку сломаю.

— Вторую? — хмурится он и орет истошно, пока я слушаю хруст его гнилой кости.

Бросаю тело и стираю кровь с лица. Все-таки когда несколько на одного, этот хреново действует на здоровье.

Возвращаюсь в свою комнату, слушая крики Веры, отвечая на ее тупые вопросы. Выглядит она вроде умной, но тупит дико. Я бы вообще уже спать пошел, но сучка нарывается.

— Я никогда не буду с тобой добровольно! Никогда не полюблю тебя.

Как по башке битой Разум смывает волной ядовитого гнева.

Стерва чертова.

Еще что — то про любовь орет. Думает, знает, что это такое.

Словно эта самая любовь мне нужна!

Вот тело да, тело у нее такое охуенное, что можно и полюбить. Трахать. Ебать. Стоны вышибать. Заставить кончить, а потом слушать ее ненавижу.

Вон как соски от напряжения стоят, даже сквозь два слоя ткани.

В башке гудит. По венам кипяток пустили.

Она краснее от гнева, на щеках пятная красные, а меня ведет.

От нее, от того, что она будет кричать, пока трахать ее буду.

Толкаю на кровать, сминаю в кулаке сопротивление, переворачиваю на спину.

Дергаю за джинсы, пока она поцарапать меня пытается.

Дикая кошка, но какая же сладкая и вкусная.

От запаха крышак сносит.

От вида кожи с брызгами веснушек пробки выбивает.

Рву джинсы под отборные ругательства, наблюдаю, как открывается вид на круглую попку.

Она своими танцами отлично над ней поработала. Для меня. Только для меня.