Клеопатра

Жадность к деньгам и ненасытность в сексе — двойной порок, что с лёгкостью приписывается женщинам, поскольку христианские средневековые авторы, так же как и античные, взваливают ответственность за постыдную страсть не на свои, а на женские плечи. Они отрицают собственные активные сексуальные стремления, отчуждают их и перекладывают на пассивных женщин. И «женщина» становится ответственной и может быть проклята и осуждена. «Сирены имеют женские лица, — пишет папа римский Григорий Великий, — а потому ничто так не уводит мужчин от Бога, как любовь к женщине». В XII веке французский учёный Пьер Абеляр радуется кастрации, ибо это «обрезало мои связи с трясиной мерзости, в которую я был полностью погружен. Только благодаря этому я теперь готов приблизиться к святым престолам... свободный от тяжести плотских вожделений». «Горячая жажда и страсть предшествуют похоти, мерзость её сопровождает, а горе и раскаяние следуют потом», — пишет папа Иннокентий III. Если бы женщин не существовало, то мужчины никогда не опустились бы до животной низости и не деградировали. В Святом писании, пишет Виктор Гюго, душа определяется как мужчина, а плоть как женщина. Так мужчина делает женщину козлом отпущения за свою постыдную плоть. И женщины, как ни печально, принимали на себя эту вину. Элоиза в письме Пьеру Абеляру спрашивает: «Разве не женщины послужили в большинстве случаев причиной краха великих людей?» И сама себе отвечает, цитируя Екклезиаста: «И нашёл я, что горше смерти женщина, потому что она — сеть, и сердце её — силки, руки её — оковы, добрый перед Богом спасётся от неё, а грешник уловлен будет». Далее следуют Ева, Делия, жена Иова — готовый сценарий для Элоизы, чтобы принять на себя вину за грехи Абеляра, мужчины, который, по его собственному признанию, неоднократно принуждал её заняться сексом вопреки её желанию.

И именно за эту сексуальность, не её собственную, а мужскую, и должна расплатиться женщина. У Гарнье Ирада, удивляясь столь суровому самоосуждению Клеопатры, просит объяснений. «Неужели вы считаете, что его [Антония] невзгоды на вашей совести?» На что Клеопатра отвечает с полной определённостью: «Я — единственная причина его невзгод. Всё это сотворила я, и только я». Она — единственная причина целой серии событий, в которых принимала только пассивное участие. «Я сделала это», — заявляет Клеопатра Гарнье вопреки тому, что именно Антоний любил её сверх меры, именно Антоний предпочёл следовать за ней, невзирая на бесславие. Однако он поступил так из-за сексуального влечения, а за сексуальность, в чём согласны все античные и средневековые авторы, несут ответственность женщины. «Если мы исследуем дотошно, то мы найдём, что все великие царства были погублены женщинами», — утверждает «Молот ведьм» (учебник по истреблению женщин). В подтверждение своих теоретических посылок автор приводит пример Елены Троянской — знаменитой жертвы киднеппинга, алогично обвиняемой в развязывании Троянской войны, — и пример Клеопатры, «худшей из женщин». Психоаналитик и критик Катерина Клемент в книге «Заново рождённая женщина» показывает, как именно во внутреннем сознании человека, в результате игры переносов и проекций, на женщину навешивается такого рода вина. Таким образом, Клеопатра оказывается виноватой в любви Антония, любви, которая, по предположениям многих, его и погубила. Вина Клеопатры не связана ни с каким порочащим её действием. Если бы Антоний соблазнил её или даже изнасиловал, вина всё равно была бы на ней. Антоний в пьесе Гарнье заявляет, что он был полностью подавлен силой желания, «превратился в раба, увидев её лицо». При этом Клеопатра ничего не делала сама, она вообще не была действующим лицом, а лишь катализатором событий. Спенсер отмечает, что «храбрый воин Антоний» отверг

Правленье миром целым прекрасных ради глаз.
Сильна столь власть прелестниц красоты,
Что пленный раб отверг все прошлого мечты.

Само физическое существование Клеопатры, её лицо, её облик — всё это очевидные доказательства её вины.