Клеопатра

В поэме Лукана есть сцена беседы Цезаря с египетским первосвященником на пиру у Клеопатры. Римлянина отличали энциклопедическая эрудиция и неодолимая тяга к знаниям, равная по силе властолюбию. Древняя мудрость Египта заворожила Цезаря, александрийские ученые и философы пленили его глубиной своей мысли. Полководцу не давала покоя одна загадка. «Я бы отдал все на свете, – признался он, – чтобы узнать, где скрыт исток вашей великой реки». В обмен на тайну истока Нила Цезарь был готов остановить войну. И не удивительно. Ведь речь шла о самой притягательной и волнующей загадке древнего мира; для людей того времени вопрос «Где исток Нила?» имел такое же значение, как для нас с вами «Есть ли жизнь на Марсе?». Лукан первым описал путешествие Цезаря и Клеопатры по Нилу спустя сто десять лет. Он был поэтом, а не политиком; к тому же его прозвали «отцом желтой прессы» и, похоже, не зря. Но с другой стороны, Лукану наверняка были доступны утраченные ныне свидетельства. Едва ли он все выдумал. Первое послевоенное путешествие по Нилу действительно состоялось и ничем не уступало тому, о котором мы знаем из пьесы Шекспира. Римские авторы подробно описали второе путешествие и напрочь забыли о первом. Впрочем, они вообще старались не упоминать о том, что Цезарь задержался в Египте по окончании военных действий[19]. Будь историки откровеннее, Шекспир мог бы написать о Клеопатре совсем другую пьесу.

Для плавания по Нилу было несколько причин. Египтяне любили показывать чужеземцам свою чудесную реку. Когда за пятьдесят лет до этого в Александрию прибыл римский сенатор, к нему приставили высокопоставленного чиновника, отвечавшего за то, чтобы принять гостя с подобающими почестями и богатыми дарами, обеспечить ему сведущего и надежного проводника и снабдить пирогами и жареным мясом, чтобы кормить священных крокодилов. Вид бескрайних пшеничных полей по берегам Нила поразил римлянина до дрожи, а тайны великой реки разожгли в нем любопытство. Вступая на престол, правители Египта совершали ритуальное восхождение к истоку реки. Для Клеопатры это была не только дань старинному обычаю, но и повод осмотреть свои владения. Весь Египет был в ее распоряжении; все, что было в этой стране, – поля, города, деревья, Нил со всеми его крокодилами – принадлежало ей. Так что предпринятое царицей путешествие было не столько увеселительной прогулкой или научной экспедицией, сколько делом государственной важности. Клеопатра собиралась показать себя народу и заодно похвастать перед римлянами своей страной. Египтяне остались верны своей царице, когда ей пришлось бороться за корону с родным братом. Их поддержка и союз с Цезарем делали Клеопатру непобедимой.

Поездка из Александрии на север означала путешествие из греческой части страны в египетскую, из края виноделия в землю пивоварен. Здесь жили те, кого александрийцы считали варварами, здесь чтили фараонов и беспрекословно подчинялись жрецам. Здесь никто не ставил под сомнение божественное происхождение Клеопатры. Местные пейзажи поражали красотой, хоть и не походили на чванливую столицу с ее помпезными монументами из гранита и мрамора. Как образно выразился один путешественник, «я поглощал цвета, подобно тому, как осел поглощает овес». Клеопатра показала Цезарю самый большой и живописный оазис в мире, одетые в зеленый бархат берега, черную землю каналов, пурпурные закаты и аметистовые рассветы. Путешественники выполнили всю обязательную программу: они видели пирамиды, возвышавшиеся над кронами пальм и тонувшие в лиловой дымке, святилища Мемфиса, где их принял первосвященник Египта, три тысячи пещер и гранитный лабиринт, храм священных крокодилов, где Цезарь смог не только полюбоваться на дрессированных животных, но и изучить систему плотин и оросительных сооружений, двадцатиметрового колосса Мемнона, гигантскую белоснежную статую на фоне розоватых песков, скрытые в горах усыпальницы Долины Царей, величавый храм Исиды, возведенный отцом Клеопатры на острове Филы.[20]