Клеопатра

Сведения об учености Клеопатры почерпнуты из арабского мира, куда не проникала римская пропаганда. На Востоке у нее была слава философа, физиолога, ученого, мыслителя. Ее имя имело большой вес и неизменно ассоциировалось с именем волшебницы Исиды. Понять, что здесь правда, так же непросто, как отыскать среди лавины клеветы на царицу справедливые обвинения. Плутарх создает образ мыслящей, образованной женщины, жившей в просвещенное время и любившей окружать себя врачами и философами. Но куда чаще Клеопатру представляют ловкой и коварной обольстительницей, привыкшей добиваться своего «при помощи чар». Как бы то ни было, ни котлов, ни книг с заклинаниями, ни массовых захоронений несчастных жертв экспериментов после нее не осталось. Клеопатра была незаурядной личностью, но до образа, созданного ярким мужским воображением, ей было далеко.

Однако власти царицы еще предстояло пройти испытание на прочность, когда на Египет начали обрушиваться несчастья. В сорок третьем году Нил не разливался, и урожая почти не было. То же бедствие повторилось через год. Тогдашний урожай был самым жалким в истории. Приближался голод. Клеопатра твердой рукой вела страну через невзгоды, стараясь не спотыкаться о знакомые камни. Предыдущий неурожай едва не стоил ей всего. Положение было отчаянное, народ голодал. Царица приказала открыть царские амбары и бесплатно раздавать кукурузу[37]. Инфляция была чудовищной; пришлось обесценивать золотые монеты. Просители из двух крупных провинций умоляли избавить их от налогового бремени. «Преисполнившись сострадания и ненавистью к злу», царица снизошла к их просьбе и повелела повсеместно объявить об отмене податей. У голодающих стали появляться странного вида опухоли и черные язвы; в Египет проник мор. У Дискорда, плодовитого автора сочинений о лекарственных растениях появился превосходный материал для трактата о бубонной чуме.

В довершение всех бед в сорок третьем году до египетских берегов докатилась римская гражданская война. Происходящее на Апеннинском полуострове могло служить превосходной иллюстрацией словам Плутарха о том, что «нет страшнее зверя, чем человек, обуянный страстями и жаждой власти». Для Клеопатры то была старая песня: она наперед знала, какая из противоборствующих сторон в очередной раз обратится к ней за помощью (число таких обращений – главный признак исключительного богатства нашей героини). Царица понимала, что, выбрав неправильную сторону, навлечет на свой народ новые несчастья. Она оставляла призывы из Рима без ответа, поскольку толком не знала, кто говорит от имени Рима. Кого бы она ни поддержала, цена дружеской помощи могла оказаться непомерной. Клеопатра навсегда запомнила завет отца: «Прежде чем принять решение, подумай, какие беды за ним последуют, чего оно будет стоить, и какими алчными бывают римляне, для которых весь Египет – одна большая сокровищница».

Выбрав из всех возможных путей самый простой и надежный, – ничего не делать, царица вскоре зашла в тупик. Встав перед неизбежным выбором, она решила внять зову сердца. Долабелла был любимцем Цезаря, отличным флотоводцем и главным претендентом на должность консула в сорок четвертом году. Горячий и беспутный, он слыл храбрым воином и вдохновенным оратором, народ его обожал. В глазах Клеопатры двадцатилетний военачальник был подлинным наследником Цезаря. Когда он попросил о помощи, царица отправила ему четыре легиона, оставленных Цезарем в Александрии, и свой флот в придачу, взамен заручившись обещанием, что Цезарион будет признан законным правителем Египта. К несчастью корабли Клеопатры были застигнуты врасплох в открытом море и без боя достались врагу Долабеллы Кассию, главному убийце Цезаря. Теперь уже Кассий просил Клеопатру о помощи. Она нашла предлог для отказа. Голод и чума почти полностью разорили страну. Посылая извинения Кассию, царица тайком снаряжала для Долабеллы еще одну флотилию, но шторм не позволил кораблям выйти из гавани. Тем временем среди приближенных Клеопатры зрел мятеж: командующий кипрским гарнизоном отказался исполнить ее приказ и предоставил египетские корабли Кассию. Его неповиновение в свое время обойдется Клеопатре очень дорого.