Клеопатра: Жизнь. Больше чем биография

Даже в изгнании вокруг нее постоянно вился рой слуг. Весной 47 года до н. э. он раздувается до огромных размеров: к делу возвращаются дегустаторы, писари, зажигальщики ламп, арфисты, массажисты, пажи, привратники, нотариусы, чистильщики серебра, хранители масла, оправщики жемчуга. Рядом с ней еще и новый соправитель. Чтобы исполнить желание народа, предпочитающего видеть у руля правящую чету, а также, вероятно, чтобы замести следы Цезаря, на трон взошел двенадцатилетний Птолемей XIV. Свадьба состоялась вскоре после сдачи города. Мы не знаем точных деталей празднования. С точки зрения Клеопатры, одно ничтожество было просто заменено другим. Птолемею XIV достается титул его мертвого брата, но его профиль так и не появляется на монетах рядом с профилем сестры. Если у него и есть амбиции и собственное мнение, то он предпочитает пока помалкивать. Естественно, права голоса в администрации, которую его сестра-жена сразу же начинает реорганизовывать, у подростка нет. Собирался Цезарь аннексировать Египет или нет, он быстро понял, что Клеопатра во многом под стать своей стране: ее жалко терять, опасно прибирать к рукам, проблематично контролировать. Некоторые из служивших при дворе всегда оставались ей верны: в окружение Клеопатры входят несколько советников ее отца. Те же, кто был в оппозиции, теперь срочно меняют вектор своей лояльности. Судя по всему, так ведет себя греческая аристократия, которая еще недавно активно выступала против царицы.

Во дворце у нее есть помеха, и Цезарю бы неплохо обратить на нее внимание. Как позже отметит один римлянин: «Правителю приходится сталкиваться с такой проблемой: он может защититься от своих врагов, напустив на них своих друзей, но нет у него надежного союзника, который защитил бы его от этих самых друзей» [46]. По большей части Клеопатра знает своих недоброжелателей. С царедворцами же сложнее. В конце концов, она несколько месяцев провела рядом с римлянином и воевала против народа, не желавшего видеть римлян у власти и выгнавшего ее отца именно за заигрывание с Римом. Теперь правила поменялись. При дворе всегда найдется какое-то количество гнили, и война – хороший повод сделать уборку. Бывшие оппозиционеры расплачиваются за свою оппозиционность, те, кто только подозревается в симпатиях к оппозиции, – тоже. Она заменяет одних чиновников и уничтожает других, по ходу конфискуя их состояния. В ход идут яд и кинжалы – все как при возвращении Авлета на трон. Одна армия чего стоит: после всех своих «подвигов» она так и напрашивается на кровавую чистку. Это крайне непростой переходный период.

Вокруг дворца и гавани требуется делать и более прозаическую работу: закапывать ранее вырытые траншеи, сносить ограды, убирать мусор, восстанавливать разрушенное. В итоге вырастает уникальный город, и многие считают его «первым в мире. Он значительно выделяется и красотой, и размерами, возможностями хорошо заработать, а также обилием предметов роскоши»[53] [47], как отмечает путешественник тех времен. Приезжие не могут определиться, что их впечатляет больше: красота Александрии или ее размеры. А потом сталкиваются с гиперреактивными александрийцами. «Я смотрел на огромный город и не верил, что найдется столько людей, чтобы его заполнить; я смотрел на людей и не верил, что может существовать город, который в состоянии вместить их. С такой точностью были уравновешены чаши весов», – воспевал столицу один из ее сынов[54] [48]. Александрия уставлена грандиозными скульптурами, в основном из розового или красного гранита и лилового порфира, бьющими по глазам яркими цветами. Тот, кто бывал в Афинах, узнает их в египетской столице, переполненной птолемеевскими копиями с греческих оригиналов. Не в первый и не в последний раз в истории угасающая мощь трансформировалась в чудовищность символов: влияние Птолемеев шло на убыль, а их статуи раздувались до невероятных размеров. Двенадцатиметровые гранитные Клеопатра II и Клеопатра III встречают приезжающих в александрийской гавани. Как минимум один колоссальный сфинкс с головой ястреба возвышается над дворцом, его отполированные до блеска девятиметровые собратья охраняют входы в храмы.