Клеопатра

Он столько раз наблюдал, как тощий Деметрий гуляет по саду с царем и маленькой царевной. Почему верность людей заканчивается, едва только дело доходит до постели? Евнух быстро взвесил все варианты. Они с Деметрием являются представителями царской власти. Царица, уверенная в преданности Мелеагра, совратила философа — по крайней мере, она так сказала. И теперь считает, что путь для нее открыт.

Все это молнией пронеслось в голове евнуха. Впервые он не знал, что делать. Впервые он был застигнут врасплох, не успев подготовиться и придумать ответный ход. Поэтому он молча слушал трескотню царицы, стараясь ни взглядом, ни жестом не выдать своего страха и растерянности. Улыбайся. Слушай. Подними правую бровь. Корчи из себя невинного ягненка. Это оказалось трудно, поскольку остолбенение еще не прошло.

— Владычица, я остаюсь твоим преданным слугой, — наконец промолвил он.

И торопливо добавил, чтобы скрыть волнение:

— Был и остаюсь.

А про себя подумал, что игра еще не закончена. Найдутся способы повернуть все в свою пользу. Нужно набраться терпения, это помогало всегда, в самые тяжелые годы. Время! Мелеагр давно подружился с этой стихией, со временем.

Ему доводилось видеть, как время расправляется со всем, что стоит на его пути. Города возводились и вырастали многие годы, их сметали с лица земли за один день — либо люди, либо разгневанные боги. В конце концов, что такое время? Придет час, и исполнится все, что он задумал. Придет час, и Теа падет — если не от его руки, то от руки его соратников.

— С чего начнем, владычица?

* * *

На следующий день после смерти Мохамы Клеопатра поделилась своей догадкой с Хармионой. Кто-то пробрался на корабль и выполняет приказ Теа — избавиться от Клеопатры, единственной наследницы Авлета.

— Но почему она хочет убить тебя, а не царя? — спросила Хармиона, нежно гладя царевну по руке, словно ребенка.

Они сидели на кровати в царской каюте.

— Наверное, эти черешни предназначались и отцу тоже, — вспылила девочка.

Почему Хармиона во всем сомневается?

— Разве ты не понимаешь? Береника на стороне Теа, а сыновья и Арсиноя — ее дети. Я единственная могу им навредить. Не сейчас, так в будущем. Что бы ты ни думала обо мне, как бы ни обращалась со мной, когда-нибудь я вырасту. Я знаю, ты хочешь, чтобы я навсегда осталась ребенком. Потому что когда я стану взрослой, ты больше не сможешь опекать меня. И что ты тогда будешь делать?

Хармиона выпрямилась еще строже. Это означало, что наставницу задели слова Клеопатры.

— А ты не задумывалась о том, что Мохаму мог отравить один из солдат или слуг, которых она манила своим телом и отталкивала? Мужчины не любят, когда ими играют, словно куклами!

— Тогда я потребую расследования. Пусть мой отец допросит всех, кто плывет на корабле.

— Не думаю, что царь станет оскорблять верных людей подозрениями, — холодно ответила Хармиона. — Он объявил, что во всем виновата царица, и решил больше не касаться этой темы.

— А что ты сама думаешь об этом?

— Мы не знаем, что с Береникой. Но царевна всегда отличалась буйным нравом и привыкла доверять Теа. Остальные — еще дети. Сейчас ты — единственная наследница, в чьей верности царь не сомневается. Тебе скоро исполнится двенадцать лет. А там, глядишь, подойдет возраст, когда ты сможешь стать соправительницей своего отца и согнать Теа с трона.

— Ты хочешь сказать, что я стану царицей?

— Когда-то старухи из дворца предсказали это, но я не хотела говорить тебе. До сегодняшнего дня.

Клеопатра выдернула руку и спрятала под одеяло. Она молча ждала, когда Хармиона продолжит рассказ.

— «Лишь одному потомку Птолемея суждено сидеть на троне. Она еще ребенок». Но, как ты сама верно заметила, дети вырастают.

Царевна обдумала услышанное и спросила:

— Когда они сказали тебе? Почему я ничего не знала?

— Если это твоя судьба, то и говорить тут не о чем.

— Почему ты все от меня скрываешь, будто я ребенок!

Клеопатра отодвинулась от наставницы и, разозлившись, упала на постель. Но она позабыла, что сидит не на пышном дворцовом ложе, а на твердой корабельной кровати, и со всего маху приложилась спиной о деревянную койку, едва прикрытую тощим матрасом. От удара зубы девочки громко лязгнули. Она прикусила язык и из последних сил сдержала крик боли.

— Ты огорчена смертью подруги. Ты будешь скучать без нее. Но возможно, боги хотели этим сказать, что время детских игр в лазутчиков и переодевания прошло. Настал час понять, кто ты, осознать свою ответственность. Мохама и приключения, которые вы пережили вместе, навсегда остались в прошлом. Поэтому я и открыла тебе предсказание.

— Я никогда не забуду Мохаму, — глухо отозвалась Клеопатра. — Даже когда стану царицей.

«Даже когда стану царицей». Она выпалила эти слова сгоряча и только мгновение спустя осознала их смысл. Неужели это когда-нибудь произойдет?

— Пусть боги помилуют ее душу, если только они бывают благосклонны к душам людей низкого происхождения, — отозвалась Хармиона. — Я не призывала тебя позабыть Мохаму. Память, в отличие от бренного тела, не подвержена тлену.

— А когда старухи предсказали мою судьбу?

— Когда ты родилась.