Клептоманка. Надкусанное яблочко

– Не понял, – вместо приветствия сказал Руслан, нахмурившись. Непонятное настораживает. – Это что сейчас было?

– Это вот что было, – сказала Регина, предъявляя перебинтованную конечность. – Попытка устранения опасного человека на лицо. Вернее на руку. Мою.

– Блин, как же ты любишь говорить загадками! Что случилось?!

– На меня напали.

– Кто?

– Гадюка.

"Ничего себе! Жаль, что меня не было рядом. Я бы ей показал. Ка-а-ак клюнул бы во вражескую морду. Пусть не раззевает пасть!" – раскаркался Гриша от возмущения, даже подлетел поближе. На хозяйку напали, а он не смог помочь.

– Я понимаю, что это нехороший человек, но кто конкретно?

– Да конкретно гадюка. Змея то есть. Вон Гриша уже всё давно понял.

– Подожди. А где ты её нашла? – всё также недоумевал Архипов.

– Это она меня нашла. Мне её прислали по почте. Я открыла посылку, а гадюка ка-а-ак выскочит, и цап меня за руку.

– Кто прислал посылку? – посерьезнел следователь.

– Не знаю, – растерялась Регина, присела на краешек стула.

– Коробку, надеюсь, не выбросили?

– Не знаю, – повторила она.

– Ладно. Давай лежи, отдыхай. Увольнение тебе до обеда. Лекарства нужны?

– Вроде нет.

– Хорошо. В обед я заеду, проверю, чтобы ты лежала и отдыхала. Приказ ясен?

– Так точно, – вяло отрапортовала Регина.

– Григорий, проследи, – приказал Архипов и вышел из дома.

"Кар! Тьфу ты. Будет сделано, товарищ следователь!"

Отпечатков пальцев на коробке, как мечтал Архипов, эксперт не обнаружил. Однако в почтовом отделении припомнили мужчину, оформившего отправление. Похож на секретного агента – чёрные очки для конспирации, чёрные волосы, зачесанные назад. Руслан заехал в обед домой. Регина чувствовала себя сносно, поэтому он забрал её с собой.

В допросной комнате опять стояла духота. Вентиляция работала слабенько, еле-еле гоняла тёплый воздух. Кирилл Хабаров приложил ко лбу бумажный платок, пропитал его, сложил на железный стол. Кучка белых скомканных салфеток лежала рядом с его подрагивающими пальцами. Кирилл с опаской пялился на Ростоцкую. Ведьма, однозначно. Ничего её не берёт.

– Повторяю вопрос. Может, было не понятно с первого раза. Как Вы добрались до санатория в вечер воскресенья?

– Я?! – взгляд с поволокой прожигал допрашивающих возмущением. Как такое можно было про него подумать?!

– Именно Вы, – подтвердил следователь, глядя подозреваемому прямо в глаза.

– Не несите чепуху! Я не был там. В воскресенье я лежал на кровати и смотрел телевизор в своём номере в гостинице за двести километров от жены, – сказал Кирилл, расстёгивая тесный ворот чёрной рубашки.

– Да что Вы так волнуетесь? Если не виноваты, значит всё будет в порядке, – сказала Регина с притворным сочувствием и положила перебинтованную руку на ладонь нервного фотографа.

Тёплый воздух в допросной комнате стал видимым, дрогнул и растворился. Ростоцкая оказалась в воспоминании Хабарова.

Кирилл сидел в фотостудии, пил кофе и ждал ответа от Веры. Вера, Вера, Верочка. Написал ей, что завтра он станет свободным, а она молчит уже час.

"Люблю".

На экране телефона высветилось долгожданное сообщение. Хабаров улыбнулся, написал, что он любит сильнее, и продолжил собирать сумку с фототехникой. Завтра выезжать в командировку, послезавтра целый день репортажной съёмки. Нужно зарядить всю аппаратуру, запасные батареи, свет, не забыть широкоугольный объектив и штативы.

В гостинице ему повезло. Дежурная по этажу попалась та, что надо. Он немного поиграл с ней, как кот с клубком пряжи, позаигрывал, делая голос глубоким, а взгляд томным.

– Вы очень любезны, сеньорита, – сказал Кирилл, целуя морщинистую руку.

– Ой, да шо Вы такое говорите! – засмущалась женщина.

Фотограф подарил шоколадку, попросил утюг, она должна была его запомнить. В номере бросил утюг на кровать, открыл окно и сиганул вниз.