Клерамбо

Г-жа Клерамбо ушла, раздосадованная тем, что дочь ничего не сказала о своей встрече. Клерамбо и Розина замечтались, каждый в своем углу: Клерамбо сидя у окна и покуривая, Розина держа и руках газету, которой она не читала. Ее счастливые глаза, блуждавшие по сторонам и восстанавливавшие подробности только что происшедшей сцены, встретили утомленное лицо отца. Грустное выражение старика поразило ее. Она тихонько встала сзади, положила руку на плечо Клерамбо и сказала с легким сочувственным вздохом, плохо прикрывавшим внутреннее ликование:

– Бедный папа!

Клерамбо поднял глаза и посмотрел на Розину, черты которой сияли помимо ее воли.

– Ну, а моя девочка значит больше не бедная? – сказал он. Розина покраснела.

– Почему ты это говоришь? – спросила она.

Клерамбо погрозил ей пальцем. Розина, наклонившись сзади над ним, прижалась щекой к щеке отца.

– Она больше не бедная? – повторил он

– Нет, – сказала она, – напротив, очень богатая.

– А что же у нее есть?..

– У нее есть… прежде всего милый папа…

– Ах, какая лгунья! – сказал Клерамбо, пытаясь высвободиться и посмотреть ей в лицо.

Розина закрыла ему руками глаза и рот.

– Нет, нет, я не хочу, чтобы ты смотрел, не хочу, чтобы ты говорил…

Она поцеловала отца и еще раз повторила, лаская его.

– Бедный папа!

Она сумела избежать таким образом семейных забот и вскоре упорхнула из родного гнезда. По окончании экзаменов ее назначили сестрой милосердия в один провинциальный госпиталь. Чета Клерамбо еще больнее почувствовала пустоту своего очага.

Более одиноким был не Клерамбо. Он это знал и искренно жалел жену, у которой не хватало силы ни для того, чтобы последовать за ним, ни для того, чтобы с ним разлучиться. Теперь, что бы ни случилось, ему всегда будет обеспечена чужая симпатия. Само преследование будет рождать ее или же побудит высказаться самых сдержанных. – Как раз в эту минуту к нему пришло одно такое очень трогательное выражение сочувствия.

Однажды, когда он был один в квартире, раздался звонок; он открыл. Какая-то незнакомая дама подала ему письмо и назвала свою фамилию. В прихожей было темно, и она приняла его за слугу, но потом заметила свою ошибку. Клерамбо предложил ей войти.

– Нет, – отвечала она. – Я только посланная.

И ушла. Но после ее ухода он нашел букетик фиалок, лежавший на сундуке возле двери.