Клетка

– Как такое могло случится, Марни? Ничто больше не будет правильным. – Я знаю это, он это знает, и Джуд это знает. Мы цеплялись за эту надежду, но, как сказал Габриэль, нет никакой надежды в этом мире, в который мы сейчас неохотно погружены. Все, что у нас есть, – это действие. Все, что у нас есть, – это жертва, и нет сказки, в которой все счастливо заканчивается. Это холодная реальность.

– Ты забываешь, что имеешь дело с Джудом Пирсоном, – хихикает он, прежде чем резко кашлянуть.

– Он не бог, Марни.

– Нет, этот мальчик – дьявол.

24

Джуд

Тело Андреа с глухим стуком падает на землю, и облако пыли взлетает в воздух. Мимо пробегает коза, и Гейб ее пинает.

– Уйди с дороги, паршивка.

Я смотрю на часы. Уже час. Время уходить. Завтра к восьми утра у нас должен был быть Андреа. А у нас нет Андреа. Меня охватывает паника, мой разум заходит в тупик, потому что, черт возьми, что я могу теперь сделать? Габриэль наклоняется, снимая одежду с Андреа.

– Я могу использовать это, – говорит он.

Я качаю головой и шагаю перед деревянным забором, пытаясь придумать какое-то решение для этого дерьмового шоу, в которое мы попали. Когда я оборачиваюсь, Габриэль стоит над телом Андреа, и на его окровавленное лицо льется золотая струя мочи.

– Ага, как теперь моя моча на вкус?

– Какого хрена ты делаешь?

– Ссу. Мне всегда хотелось помочиться ему на лицо. – Гейб смеется.

Я вижу гнев.

– У нас меньше суток, чтобы понять, что, черт возьми, мы собираемся делать с этим дерьмом, а ты на него ссышь?

Габриэль сует член обратно в брюки и, пожимая плечами, застегивает ширинку.

– Мы в жопе, друг. Что мне еще остается делать?

– Ебать… Мы мертвецы, Гейб. Кайла, я, ты, Тор. Мы все чертовы мертвецы. – Я указываю на тело Андреа. – Он выглядит так же плохо, как и сама ситуация в целом.

Габриэль щелкает пальцем по подбородку и кивает.

– Нам просто нужно выиграть время.

Я достаю телефон.

– Я звоню гребаному русскому.

– Да, я думаю, стоит позвонить белому дьяволу. – Он стонет, когда наклоняется и хватает Андреа за руки, волоча его по лужайке.

Я ухожу от Габриэля, потому что ему не понравится это дерьмо, но пошел он в жопу, я не просил его перехватывать мою задницу в аэропорту. Гудок даже не успевает пойти, прежде чем кто-то поднимает трубку.

– Здравствуй.

– Коул, – говорю я, закуривая сигарету.

– Ах, американец...

– У нас чертова сделка.

– Правда?

– Ага, – я глубоко затягиваюсь сигаретой и задерживаю дым в легких. – Гейб здесь. Какого хрена ты хочешь. Я отмою твои деньги, но у нас проблема.

– Когда дело касается мексиканцев, всегда есть проблемы, – смеется он.

– Доминго Гарсиа…

– Человек, на которого вы нарвались? Да, я знаю, кто он.

У меня учащается пульс. Русский знает, что я продал Доминго. Черт возьми.

– Уши повсюду. Я знаю все, и мне интересно, как много знают Синалоа? – он вздыхает. – Тебе следовало остаться мертвым. Они очень злятся на тебя, американец.

– Ты собираешься мне помочь?

– За кого ты меня принимаешь?

Я стону. Я не пытаюсь сейчас плясать на задних лапках перед ним.

– Ты мог получить удар где угодно. Гейб может думать, что ты хочешь его кокаина, но я вижу это как заявление. Тебе нужна гребаная лошадь в этой гонке, и поэтому ты хочешь с ней сделку. – У меня в ушах стучит пульс. – Что ж, если я не верну свою дочь от Хесуса, твоя лошадь получит чертову пулю. Так ты собираешься мне помочь?

Пауза, и я слышу, как он глубоко вздыхает.

– Мне всегда нравился Хуарес-Сити. В конце концов, меня больше интересует снег. – О чем он, черт возьми, говорит? – Тебе не смешно? – спрашивает он.

– Неа, ни капельки.

– Ах, американец, там такие сильные ветра, что пустыня может выглядеть как грот Санты. – Он вздыхает. – Мои шутки для тебя не интересны. – Он что-то кричит по-русски. – Мои друзья едут в дом твоего маленького мексиканца. Найди способ выиграть время для твоей дочери. – И он вешает трубку.

Я сую телефон в карман и оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как Гейб тащит обнаженное тело Андреа. Я смотрю, как он запихивает его в сухое корыто и вытирает руки.

– Теперь... – Он идет в сторону двора и поднимает ворота.

Сотни свиней с кряхтением устремляются прямо к корыту. Габриэль перепрыгивает через забор и подходит ко мне. И вот мы стоим на краю кормушки, почти в трансе, наблюдая, как свиньи врезаются в плоть Андреа. Меня охватывает тошнотворное чувство.

– Ну, они его не найдут, – говорит он. – Что сказал гребаный русский?

– Что они на пути к твоему дому.

Габриэль приподнимает бровь.

– Я не впущу русских в свой дом.

– Ну, – я хлопаю его по плечу, – ты сейчас работаешь с русским, – говорю я, и Габриэль поворачивается и смотрит на меня.

– Я не работаю с гребаными русскими.

– Да, именно. – Я поднимаю обе брови: – Я заключил с ним сделку, так что, – выдыхаю, – тебе нужно начать переправлять свой кокс в долбаную Нарнию.

У Габриэля отвисает челюсть, а глаз дергается, когда он шагает, сжимая кулаки. Шум хлюпающих свиней уходит на второй план.

– Dios, dame la fuerza para no matar a este maldito gringo. Jodido culo mudo. Debería derramar su sangre en la calle y…⁷