Клетка

Вскоре Сара уснула, а Ричард лежал во тьме, размышлял. Он знал — мать ничего об этом происшествии в дневнике не написала, знал, что не позволит Саре его читать, и думал — а не сжечь ли его? Наверно, так и нужно сделать. Сара просыпается поздно и завтракает в постели. Надо бы завтра встать пораньше, найти уединенное местечко и… Тут Ричард посуровел и отказался от этой мысли. «Беллмастер, — подумал он, — а не пришло ли время расплатиться за все? Но один Бог знает, как отомстить тебе. Надо посоветоваться с кем-то… кто не выдаст, все поймет, кто наставит на верный путь. Но только не с полковником Брантоном. Он — человек заинтересованный, да и от Сары слишком долго открещивался. На восемь лет засадил ее в темницу. Отчасти в этом, впрочем, и Беллмастер виноват. Потом, когда Сара вышла на свободу, оказалось, Беллмастер еще и мелкий мошенник — подсунул матери дешевую фальшивку. Может быть, Кэслейк? Да, пожалуй, он. Он — стряпчий и глупостей не допустит. Как приедем в Англию, загляну к нему в контору».

… Из Периге они через Лимож и Орлеан приехали в Париж, где три дня развлекались.

Стояла чудесная майская погода. Близился полдень, длинные кисти ракит казались в голубом небе золотыми, сирень у дороги покрылась крошечными звездочками лиловых цветов, вернулись ласточки — они гнездились над застрехами, соседская кобыла на пастбище через дорогу лоснилась, как полированный каштан. А на столе в кабинете полковника Брантона нераспечатанными лежали утренние письма. Они давным-давно перестали приносить радость. Ведь это были, черт побери, в основном неоплаченные счета.

Брантон сел за стол и быстро просмотрел пять конвертов. Сам не понимая отчего — весна, что ли? — он пребывал в отличном настроении. Собирался ехать на реку Уэй, полдня порыбачить в одиночестве, а полдня — в обществе провинциальной знати, людей богатых и честолюбивых, которые вдыхали жизнь в здешние предприятия и банки, но не гнушались мухлевать с налогами, оставаясь, впрочем, людьми приятными… не все, но большинство.

Пять писем. Два — явно счета. Он разорвал их, не вскрывая, и бросил в мусорную корзину. Третье, в неофициальном конверте, распечатал, а там оказались — ну и хитры же эти кредиторы — давно просроченный счет и записка с вежливой, но твердой просьбой о немедленной оплате. Полковник повесил счет на стоявшую у лампы наколку. Четвертое письмо с заграничным штемпелем он озадаченно повертел и так и сяк, тщетно пытаясь угадать, от кого оно. Наконец вскрыл. Письмо, как оказалось, от Сары, из Парижа. От короткого, но нежного послания полковник еще более воспрянул духом. Сара сообщала, что приедет в Англию через несколько дней вместе с Ричардом Фарли и сразу позвонит. Что ж, ради Бога. Она — его дочь, теперь он ни за что не назовет ее чужой — так пусть поживет у него. Правда, придется раскошелиться. Ну и что? Покутим малость, а потом потуже затянем пояс. Не впервой.

Последнее письмо лежало в дорогом конверте без рисунка, адрес был написан смутно знакомым почерком. Не прояснил дела и штемпель — он был, как обычно, смазан, словно машина или человек, его ставивший, страдали трясучкой. Чего Англии до зарезу не хватает, так это… но стоит ли распинаться?

Он вскрыл конверт, бросил взгляд на листок с фигурным краем и выдавленным адресом и от сердца отлегло. Письмо написал старый обманщик Беллмастер. Полковник отложил его и закурил сигарету. "Прекрасная погода, — подумал он. — В начале недели прошел дождь, так что рыбачить сегодня — одно удовольствие. Взять бы с собой Беллмастера да и скинуть в реку с камнем на шее. Интересно, рыбачит ли этот Фарли? Наверное, да. Как-нибудь съездим на реку вместе. Там и познаются люди. Когда клюет крупная рыба, да если еще волна сильная, посмотришь, как человек управляется с удочкой — и узнаешь о нем больше, чем после тысячи ответов на вопросы. Так же и на охоте… " Он затушил окурок и, весело насвистывая, взялся за письмо. Однако вскоре смолк.