Клетка

Нам было по девять лет. Отец застукал Элейн за тем, что та рассматривала свое полностью обнаженное тело в зеркале. Сестра пыталась приплести меня, но я в ужасе открестилась. Мы даже впервые в жизни сильно поссорились. Но помирились конечно же. Я заставила Элейн пообещать мне, – даже поклясться! – что она больше никогда не будет впутывать меня в свои фантазии.

Сестра плакала. Говорила, что она просто такая, какая есть. А потом я вдруг заметила, что Элейн стала меня копировать: манеры, поведение, даже слова и фразы. Но в тот момент посчитала это очередной игрой, забавной игрой… Во всяком случае, чудачеств стало меньше.

Довольно скоро настал период бед в нашей семье: погиб Патрик, мать замкнулась в своем горе, а отец пристрастился к алкоголю. Нам бы сблизиться с Элейн, но она как будто еще больше отстранилась – снова проводила много времени на чердаке, и, когда я спрашивала ее, что она там делает, сестра отвечала, будто пишет роман, но читать мне его не давала.

Все мы, каждый по отдельности и в то же время обремененные словом «семья», стали походить на гонимые ветром листья: вроде бы вместе и вроде бы каждый сам по себе. Эти метания нашей матери, эти бесконечные ремиссии, когда она просто топила нас с сестрой в своей заботе, и срывы, когда дома опять воцарялся хаос безразличия, – мне кажется, Элейн переносила все гораздо хуже, чем я. Потому что все происходившее с нами заставляло меня взрослеть, и я уже точно знала, чего хочу. А она… Она зачастую путала мир своих грез и реальность.

Увы, я поняла это чересчур поздно. И именно с того момента меня стали раздражать наши детские клички – Ло и Ли, – которыми мы назвали себя чуть ли не с самого рождения.

Я помню все от и до. Возвращаюсь в прошлое и снова и снова вижу восковое лицо матери… У тебя пока еще не такое, Элейн… Не такое, Ли! Ты даже не «спишь» – ты лежишь и упрямо пялишься в потолок, как будто обиделась на весь мир, как в детстве. Как тогда, когда мать наглоталась таблеток, а отец, обнаруживший ее, заработал инсульт… Элейн, как ты могла! Как ты могла просто-уйти-гулять!

Хотя могла вызвать «неотложку». Хотя должна была вызвать «неотложку»…

Мне кажется, даже на похоронах родителей моя сестра не до конца осознавала, что именно произошло, а я была слишком убита горем, чтобы что-то с этим сделать… Как и сейчас! Как-и-сейчас…

Но, кажется, я отошла от темы.

Я крепче прижала Элейн к своей груди, качнула ее, словно маленького ребенка, – я всегда успокаивала ее так, когда мы были детьми, – провела ладонью по растрепавшимся волосам.

Бедная моя… Нет! Это я виновата, что недоглядела за тобой, как когда-то недоглядела за Патриком. Или, скорее, предпочитала оставаться слепой, не замечать очевидного.

Меня хватило только на то, чтобы отправить тебя на прием к психоаналитику. Но я даже не удосужилась послушать кассеты с сеансов! Все время откладывала, находила более срочные дела. Видимо, боялась узнать из них что-то такое, что окончательно лишило бы меня покоя, вырвало бы из моих рук соломинку, за которую я упрямо держалась.

А правда оказалась вот такой. И как бы я ни бежала от нее, она все равно меня настигла. Ящик Пандоры приоткрылся, только хранились в нем не беды, а горькие истины.

Вернувшись из города и застав полный разгром у себя в кабинете, я готова была подумать на кого угодно, но оказалось невозможным не заметить очевидного: кто-то вытащил из сейфа все записи сеансов.

Я отыскала миссис Пафф, которая всегда была в курсе всех происшествий в школе.

– Не знаете, кто заходил в мой кабинет, пока я была в отъезде?

Миссис Пафф поджала губы:

– Преподаватель химии. Гейл Мелларк. Но в тот момент вы тоже были там.

– Где «там»?

– В своем кабинете.

О чем она?

– Я только что подъехала.

Толстуха в недоумении мотнула головой и повторила:

– Только что приехали? – впилась в меня въедливым взглядом. – Тогда кто же там был, если не вы?

Внезапно возникла совершенно нелепая мысль.

Нет! Не может быть!

Я помню эти игры Элейн, когда она пыталась копировать меня. Но чтобы так – прикинуться мной и проникнуть в школу под видом директора? Неужели она решилась бы на подобное? Но как еще объяснить случившееся?

– Мне нужно идти. Срочно идти!

Я ничего не стала объяснять миссис Пафф. Она пыталась удержать меня, но я оттолкнула ее руку и двинулась прочь.

Мне действительно нужно идти. Нужно бежать! Скорее бежать! Я должна обо всем расспросить Элейн. Я должна.

Я распахнула дверь ее дома, перешагнула порог. У меня было дурное предчувствие, я знала, что могу застать нечто страшное… Но то, что меня ожидало внутри, я и представить не могла. Даже в самом кошмарном сне.

Прости меня, Ли!

Но как я могла еще поступить?

Ты звала меня, ты просила о помощи. И я поскорее выпроводила этих детей – меня не заботило то, что они могут предпринять, – и бросилась на твой зов. А ты… ты встретила меня странным восклицанием:

– Опал, ради бога, только не говори, что позволила ему уйти!

– Кому?