Клетка для буйных. Программируемый мальчик

Зашли во двор. Внутри был двухэтажный кирпичный дом с черепичной крышей, вылизанный садик, парники и еще деревянный домик с трубой. Направились по гравийной дорожке к крыльцу, но тут из деревянного домика возник квадратный мужик. Он вынес кастрюлю картофельных очистков, — наверное, собирался выбросить. А дальше началась комедия. Вернее, спортивное соревнование — бег за двумя зайцами. Он оторопело сказал: «Э!» — и бросился к детям. Те, ясное дело, от него в разные стороны. Квадратный мужик был намного быстрее, но ему мешала кастрюля в руках, кроме того, он бегал аккуратно по дорожкам, а невоспитанные гости повсюду. Он метался между ними, сотрясая землю хромовыми сапожищами. Страшно, конечно. Тем более, местность незнакомая. Но у Токарева изнутри во лбу — там, где сегодня уже появлялось справочное табло насчет Пскова, — невесть откуда взялась карта со стрелкой! Стрелка показывала, куда бежать. Поэтому Токарев ни разу не запутался среди всех этих парников, кустов… А потом топанье стихло и раздался оклик:

— Грицко! Ты что, очумел? Работать мешаешь, болван!

— Да я ж вот за ними, Николай Степанович, — обиделся квадратный и показал рукой. — Вы ж сами приказали…

— А-а, молодые люди? Дядю Гришу разминаете? Правильно, а то он у меня степенный, как профессор.

Хлумов сделал Саше знак, и они подвалили к крыльцу. Там стоял седоватый мужчина в халате с медведями.

— Ну, что у вас? — весело спросил мужчина. — Только живенько, чур, сопли не жевать. — Он поежился. — И в дом, в дом!

Гости вошли внутрь… «Прихожая у него, как у нас главная комната! — прикинул Саша. — Еще обделана каким-то черным деревом. И лестница на второй этаж — каменная…»

Хлумов принялся скороговоркой объяснять суть дела, но Николай Степанович долго слушать не стал. Засмеялся гулко, как из бочки:

— А детишки не дурачки, оказывается!

«Детишки» не спорили. Надо было срочно улаживать трудовой конфликт. Ведь бригада подключенцев, руководимая Сутягиным, целую неделю пахала на этого барина: землю в саду перекапывали, сарай красили, — в общем, уйму дел переделали. Хлумов заранее договорился о деньгах — по десятке в день. А когда пришло время денежки выкладывать, Николай Степанович отстегнул Сутягину семьдесят рублей и пакетик жвачки в придачу.

— Я-то думал, вы бескорыстные тимуровцы, а вы, оказывается, деньги в у. е. считаете, — сквозь смех сказал хозяин. — Забыл: как тебя зовут, мальчик?

— Хлумов.

— Так вот, братец Хлумов, если говорить серьезно, то никаких у. е. я не знаю. Десять умножить на семь равняется семьдесят. Плюс могу премию начислить — столько же. Минус то, что я уже заплатил твоему заместителю. Значит, я тебе должен еще семьдесят рублей. Подчеркиваю: рублей, а не каких-то там «у. е.».

Он вынул из кармашка мелкие деньги, отсчитал, бормоча: «Я-то думал, совсем глупые дети попались…», — и размашисто вручил их Хлумову.

— На, пионер, в расчете! Учись хорошо!

Но Хлумов вежливо отвел его руку.

— Николай Степанович, ведь мы же договаривались. Поймите, я бы за такую сумму не посылал своих людей работать в такую даль, да еще семь дней подряд. Тем более, и про у. е., и про доллары, и про евро вы все знаете. Пятнадцатого октября вы купили с помощью кредитной карты систему видеонаблюдения в одной азиатской фирме. Кредитная карта, кстати, оформлена на подставное лицо. Назвать ее номер и количество валюты на счету?

Николай Степанович будто на кол сел.

— Откуда ты зна… — И тут же нахмурился. — Ка-акая еще кредитная карта?! Какая азиатская фирма?! Ты что, шпионишь за мной?

— Я собираюсь приобрести в той же фирме блоки связи для радиосети. Так что именно тех денег, которые вы задолжали, мне и не хватает.

— Меня на «базаре» не поймаешь. Я вас сейчас выбросить прикажу, сопляки!

— Не прикажете, — смело сказал Хлумов. — Вот он, — и показал на Токарева, — мощный экстрасенс. Выводит из строя технику на расстоянии. У вас в доме, наверное, много лишней аппаратуры?

Тут Николай Степанович наконец сообразил, что все это шутка, и снова развеселился. Он с готовностью забыл о валюте, о вскрывшихся финансовых нарушениях и переключился на личность «экстрасенса». Взял двумя пальцами Токарева за нос, затащил в комнату, приговаривая: «Радость-то какая! Чего ж ты раньше не признался?..»

Комната нехилая была — как все в этом доме. Описывать не стоит, и так ясно.

Мужчина показал на зажженный торшер:

— Погаси-ка! — И скверно захихикал.

«Совсем зажрался, гад!» — понял Токарев. Не стал он пререкаться. Быстренько настроился, держась рукой за горящий нос, и вмазал очередью. Кстати, обстановка способствовала: клетки отчетливо были видны, причем, связывались между собой бесчисленными нитями. Интересная комната, он раньше ни у кого такую не видел. Будто паутиной затянута… Попал в торшер, как этот седой «паук» и просил. А заодно ударил по музыкальному комплексу, по электрокамину, по какому-то ящику над диваном, от которого особенно много нитей тянулось, и по всяким мелким приборчикам, запрятанным в шторах, в дверях.