Клетка для простака

— Хью!

— Значит, все решено. А теперь взвесим все за и против этого замечательного брака. Полагаю, следует признать, что Фрэнк привлекательный молодой человек…

— Ужасно привлекательный, — согласилась Бренда.

Она лгала. Распознавать ложь входило в его профессиональные обязанности, поэтому Хью сразу понял, что ничего подобного она не чувствует. В ее голосе прозвучала едва уловимая нотка, которая тут же пропала, — но Хью ее услышал.

Хью Роуленд почувствовал такое облегчение, что едва не задохнулся. Ведь именно это его и тревожило. До сих пор он не был полностью уверен в Бренде. Пожалуй, девять девушек из десяти сочли бы Дорранса неотразимым. Фактически Фрэнк и сам подчеркивал это с мальчишеским высокомерием и нахальством, которые большинству кажутся столь привлекательными. Что бы Фрэнк ни говорил, он всегда улыбался, и потому любые выражения сходили ему с рук. Фрэнк — двадцатидвухлетний баловень судьбы, никогда не попадавший в глупое положение.

Бренда… сколько же ей? Двадцать семь? Хью Роуленд полагал, что так, хотя никогда особо не задумывался: во всяком случае, года на два, на три меньше, чем ему самому. Двадцать семь. Очаровательная девушка, которую двадцатидвухлетний Фрэнк Дорранс всячески старается поставить на место.

Именно это последнее обстоятельство и побудило Хью перейти в наступление.

— Значит, ты выходишь за него замуж по той же причине, по которой он женится на тебе: из-за денег Нокса.

— Возможно, и так.

— А возможно, и нет?

Ее ответ последовал с такой поразительной быстротой, что он в недоумении подумал, не заготовила ли Бренда его заранее.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что я не верю тебе.

Бренда опять заговорила, но как-то нерешительно:

— Ах, пожалуйста. Не иначе как погода привела нас обоих в такое настроение. Но ты не должен делать из меня идеал, прежде всего ты.

— Идеал здесь ни при чем, совсем ни при чем. Боже мой, конечно же нет! Ладно, забудем об этом и посмотрим на вещи с практической точки зрения. Почему я должен осуждать тебя, если ты выходишь замуж за деньги? Вполне разумная причина для замужества — но лишь при том условии, что женщине хотя бы нравится ее будущий муж.

— Конечно. — Она слегка повернула голову и поспешно добавила: — Ты этому веришь?

— Да. — И все же он решил высказаться начистоту: — Нет, будь я проклят, если верю. Как ни странно, я разделяю старомодное убеждение, что для замужества необходима хоть малая толика великой страсти. Ладно, Бог с ней, со страстью, она не всегда подчиняется разуму, я готов признать, что деньги — более чем достаточная причина для замужества, но при условии, что будущий муж, по крайней мере, нравится тебе и вы сумеете поладить. Но в том-то и дело — мне начинает казаться, что Фрэнк тебе абсолютно безразличен. Ты его вовсе не любишь.

— Неправда. Но продолжай.

— Так вот, условия тебе известны. Если ты примешь деньги по завещанию Нокса, то исключен не только развод, но даже раздельное проживание. Разве можешь ты, такая практичная, рассчитывать на счастливую семейную жизнь?

— Навряд ли, — спокойно призналась Бренда. — Но я никогда и не надеялась на счастливый брак, если такие вообще существуют.

Она посмотрела на него через плечо. В ее голосе не было ни капли цинизма. Она всего-навсего констатировала то, что, по ее убеждению, являло собой непреложную истину.

— Наверное, жара виновата, — сказал Хью после некоторой паузы, во время которой она, не дрогнув, выдерживала его взгляд. — Все это вздор, слышишь? Вздор! Что на тебя нашло?

— Возможно, в девяти случаях из десяти это действительно вздор. Но не в моем. К тому же, если я не выйду за Фрэнка, все очень усложнится. Ник страшно расстроится. Даже Фрэнк расстроится.

— И все же я не понимаю, — сказал Хью после еще одной паузы. — Ты ведь не выходишь замуж лишь затем, чтобы не испортить настроение честной компании?

— Мне и самой хотелось бы это знать.

Бренда повернулась и посмотрела в лицо Хью. Казалось, она мучительно старается что-то объяснить не только ему, но и себе самой. Ее голова была на уровне его плеча, взгляд устремлен куда-то вдаль, но никогда прежде не ощущал он ее близость столь остро.

— Да, хотелось бы мне знать, сколько людей женились и выходили замуж, чтобы не испортить настроение честной компании. Впрочем, не важно. Хью, тебе следует кое-что знать. Я понимаю: ты считаешь меня взбалмошной дурой. И если бы ты был похож на Ника, — она обвела взглядом гостиную доктора Николаса Янга, которого в данный момент здесь не было, — то принялся бы рассуждать о комплексах, депрессии, неврозах и посоветовал бы мне обратиться к психоаналитику. Странно, но сейчас я ощущаю в себе нечто подобное. Не могу от этого избавиться, не могу. Тебе обо мне что-нибудь известно?

— Нет.

Бренда кивнула.

— Спасибо, — выпалила она, словно бросаясь в воду. — Спасибо за то, что ты не произносишь слов типа «Известно все, что мне надо знать» — или других, столь же приятных и бессмысленных. Терпеть не могу эти фальшивые любезности. Во всяком случае, когда они неуместны. Я их вдоволь наслушалась.