Клетка для соловья

Гораздо больше времени занимали визиты к врачу, работа в саду и… мысли. Блестящий образ красавца на байке, потускнел, однако не стерся. Просто к нему дорисовались новые штрихи. Клеточка поняла, что совсем не знала Горецкого. Да, крутой мотоцикл, крутой экип, работа на отца, дом с большими окнами, и высокими потолками… А что он любит есть? Что пить? Чем занимается в свободное время? Разбрасывает ли носки, или все же аккуратно складирует их в корзину для белья? В общем выяснилось, что она ничего не знает об отце своего ребенка!

Зато у нее самой нередко просыпается от желания прижаться к нему. Поцеловать. Вдохнуть его запах и уткнувшись лбом в широкое плечо стоять, отгоняя тошноту и слабость. Увы. Горецкий далеко. Иногда она позволяла себе маленькую слабость – набирала в поиске его имя, и любовалась. Скандал в их городе затих быстро – наверняка отец постарался, но пара фотографий жениха в сеть все же просочились. Красивый он, ее Соловей! Взволнованный. Может, ей не стоило убегать? Стоило бороться за свое счастье? Иногда, лежа вечером в постели, она тихонько плакала, обнимая живот, мечтая, чтобы рядом с ее ладонями легли жесткие мужские ладони, пахнущие кожей и выхлопами мотоцикла.

Маргарита Александровна замечала все – и опухшие глаза внучки, и ее странную задумчивость, но молчала. И про беременность Финну ничего писать не стала. Знала, что Марк наплюет на все эти игры, примчится спасать деточку и уже не просто набьет морду Горецкому, а в травму отправит. И женится заставит. А это никому из этой парочки чокнутых собственников не нужно. Пусть остынут, заскучают, а там видно будет. Ариша вот молодец – каждую неделю отчет присылает, где Горецкий был, что делал, и с кем.

Ну сначала понятно пил. Аж до положения риз. Потом рычал на всех и требовал найти того, кто ему соврал. Нашел. Набил морду, развалил бизнес, доченьку его слишком прошаренную отправил на принудительное лечение от наркоты… А потом… одумался. Ариша даже жалела мужика. Заделался сущим монахом – с работы, на работу, и все свободное время – ищет. Баб не таскает, дом достроил, и заперся в нем. Ездит только к сестре – с племянниками повозиться, да новости про поиски узнать.

Вздыхала Маргарита Александровна, но ко внучке с нравоучениями не подходила. Клеточка сама должна все решить.

Глава 31

К сентябрю одуряющая жара спала. Клеточка заметно округлилась, и все чаще замирала, прислушиваясь к жизни внутри себя. Когда началась учеба, она с охотой окунулась в студенческие хлопоты. Правда ездить до института было далековато, но идя на встречу новым реалиям большую часть лекций и даже семинаров проводили в «зуме», так что можно было учиться, сидя на веранде. И все же стоило иногда разминать ноги… Улучив минутку, Секлетинья встала, прогулялась по скрипучим доскам, а потом решительно двинулась в сад. Мелкий дождь утих, остро пахло травой, листьями, и поздними яблоками. Хотелось пить этот воздух, как чай, запастись на всю грядущую долгую зиму…

Поначалу Клеточка даже не поняла, что ее насторожило. Она шла, касаясь деревьев и вдруг… Фигур в черном с алым кантом и языками пламени на рукавах. Горецкий! Не веря своим глазам, девушка остановилась и невольно схватилась за живот:

– Ты? Как?

– Нашел…

Он молча поедал ее глазами, не обходя вниманием живот, Секлетинья так же жадно смотрела в ответ. Горецкий похудел. Черты лица заострились, глаза лихорадочно блестели.

– Зачем? – прозвучало почти эхом.

– Прости! – Соловей рухнул на колени, прижался лицом к тяжелому животу.

Клеточка замерла. Мысли ее метались, как сумасшедшие. Не того ли хотела? Чтобы пришел, осознал, покаялся? Чтобы обнял и был рядом, но… Полгода прошло, она изменилась. В доме готовы детская кроватка, ванночка, стопка комбинезончиков и чепчиков. В ноутбуке звенит зумм – преподаватель собирает студентов на лекцию. Бабуля напевает на кухне, готовя что-то аппетитное и полезное…Как-то вдруг сразу стало понятно, что этот красавец в черной коже не впишется в эту новую жизнь. Но как ему объяснить?

– Антон, вставай! – Секлетинья толкнула его в плечо, и повернулась к дому. – Пойдем в дом, холодно уже!

На самом деле в ее родном городе такая погода в сентябре считалась бы полноценным летом, но здесь люди кутались в шарфы и теплые куртки. Механически, как робот, Горецкий встал, и двинулся за ней к небольшому домику. Внутри было тепло, уютно, пахло травами, сушеными абрикосами, и кофе. Из кухни выглянула немолодая коротко стриженная женщина с незажженной сигаретой в зубах, увидела мужчину, хмыкнула и вышла:

– Познакомишь нас, Клеточка?

– Тетя Галя, это Антон! Антон, это тетя Галя. Она помогла нам с бабушкой уехать из города и купить дом здесь.

Горецкий молча кивнул, оглядываясь. Чисто, сухо, всюду тряпичные коврики, подушки с аппликациями, и к его удивлению – рама с натянутой тканью и лоскутками вокруг.

– Это я увлеклась, – Секлетинья, кажется, немного смутилась, – оказалось, что аппликация – это интересно…