Клетка и жизнь

Закончив эту работу, ЮМ, как всегда, послал ее в какой-то международный журнал. Много написано о том, какой унизительной и глупой была тогда процедура отправки статьи за границу, я не буду повторяться. Юрий Маркович очень ясно понимал и нам объяснял, что через все это надо пройти, потому что печататься надо там, где есть шанс, что тебя прочитают. Увы, даже преодолев все бюрократические и кгбэшные препоны, нельзя было быть уверенным, что статья будет принята. Тут действовали общечеловеческие законы, согласно которым чем новее и оригинальнее работа, тем с большим скрипом ее печатают. Неудивительно, что первая версия этой статьи была отклонена. Но тут как раз в 1969 году в Москве состоялась IX Международная эмбриологическая конференция, на которую съехался звездный состав ученых, занимавшихся биологией развития и клеточной биологией. Я был еще студентом, и для меня увидеть и услышать этих людей было абсолютным чудом. Помню и знаменитого Люиса Вольперта (ныне здравствующего), и эмбриолога Джона Тринкауса (1918–2003), автора хорошей книжки Cells into Organs, и изобретателя интерференционно-отражательной микроскопии, позволившей увидеть контакты клеток с субстратом Адама Кертиса (он умер вскоре после ЮМ, в 2017), и Джима Уэстона (я потом встречал его в Израиле и в других местах), и Гюнтера Гериша, замечательного исследователя хемотаксиса социальных амеб Dictyostelium discoideum, который в свои почти 90 лет еще активно работает в Мюнхене, но самое главное — Майкла Аберкромби, пионера и тогдашнего признанного лидера в исследованиях клеточной подвижности (1912–1979). После его смерти в Англии уже много лет проводятся Аберкромбиевские конференции, посвященные механизмам движения клеток. Так вот, возвращаясь в 1969 год, именно на той эмбриологической конференции Васильев, прежде известный в основном онкологам и канцерогенщикам, был замечен и оценен мировым сообществом клеточных биологов. Со многими он тогда впервые познакомился, а дружба с Аберкромби, который через несколько лет специально приехал в Москву, чтобы обсуждать науку с Ю. М. Васильевым и И. М. Гельфандом, сыграла, я думаю, заметную роль в научных вкусах и предпочтениях ЮМ в последующий период.

Доклад Васильева, который мне посчастливилось на этой конференции услышать, был абсолютно блестящим. Клетки бегали по экрану в фильме, снятом Олей Ивановой, показывавшемся через узкопленочный кинопроектор, голубые слайды (последняя тогдашняя мода) сияли, и вообще было ощущение исторического события. Среди спонсоров конференции был журнал Journal of Embryology and Experimental Morphology, основателем и многолетним редактором которого был М. Аберкромби. Он немедленно предложил Юрию Марковичу послать статью в этот журнал, где она и была без лишних проволочек напечатана в 1970 году. Прошло 18 лет, и эта статья оказалась в чрезвычайно престижном списке Citation Classic, составленном ведущим наукометрическим журналом Current Contents. В этот список на самом деле включали не просто статьи, набравшие рекордное количество ссылок, а те, публикация которых ознаменовала поворотный пункт в развитии соответствующей области науки.

Еще о клетках и научном стиле Ю. М. Васильева: что ему было интересно

Так получилось, что эта статья стала самой известной работой Васильева. Это, может быть, и не совсем справедливо: и до, и после нее ЮМ делал не менее интересные открытия, и о некоторых я упомяну. Но сейчас мне хочется на примере этой работы проиллюстрировать общий подход, которым Юрий Маркович осознанно руководствовался. Для него открытие новых способностей и умений клетки, новых номеров, которые клетки нам демонстрируют, или, выражаясь наукообразно, новых клеточных феноменов, было важнее, чем разбор взаимодействий молекул (выяснение «молекулярных механизмов»), используемых клеткой в этих процессах. ЮМ часто говорил: «Не стоит заниматься тем, что американцы сделают и без нас». Эта точка зрения только отчасти была связана с трезвой оценкой доступных технических возможностей, она скорее отражала научный вкус Ю. М. Васильева (и И. М. Гельфанда).