Клетка и жизнь

Я пришла в лабораторию механизмов канцерогенеза будучи студенткой третьего курса медико-биологического факультета 2-го Медицинского института. В значительной степени вышло все случайно. Я пробовала заниматься биологическими исследованиями в Мединституте, но было это совсем не интересно, скучно. Увлеченный наукой старший брат, не понимая моего скепсиса, пытался добиться от меня ответа на вопрос, в каком направлении я бы хотела заниматься студенческой наукой. Я скорее случайно, но точно неосознанно сказала: «Наверное, интересно заняться клетками…» Уже через неделю брат сообщил мне, что известна лаборатория в Москве, в Онкологическом центре, где лучше всех изучают клетки. Выбора не было, конфликтов со старшим братом я не хотела… Так я пришла в лабораторию Юрия Марковича, попала на семинар по клеточной биологии в МГУ

И неожиданно, и очень быстро для меня стало очевидным, что клеточная биология — это страшно интересная область, и именно в этой лаборатории я бы и хотела заниматься наукой. Конечно, это было связано с необыкновенной атмосферой увлеченности в лаборатории, но прежде всего определялось масштабом личности самого Юрия Марковича.

Наука была главным делом его жизни. Юрий Маркович был блестящим ученым с потрясающим умением видеть смысл в наборе разрозненных фактов, моментально схватывающим самое интересное и важное в результатах экспериментов. Восхищало, как он мог бесконечно обсуждать нашу науку: как устроена клетка, какие структуры определяют ее свойства, ее поведение, чем различаются нормальные и опухолевые клетки. Он был руководителем, перед которым не трепетали, как это часто встречается в медицинской науке, — он был лидером и авторитетом, которого бесконечно уважали, которому прежде других хотелось рассказать, что получилось интересного, с которым можно было обсудить возникающие методические проблемы, в дискуссиях с которым рождалось понимание смысла полученных результатов, дальнейших планов.

Юрий Маркович был не только выдающимся ученым, но и замечательным учителем. Он сам всегда смотрел в микроскоп, умел ухватить главное, суть наблюдения, но и своих учеников также учил видеть это главное. Видно было, что он искренне радовался новым результатам, умел поддержать, когда не все шло гладко. Он относился к своим ученикам с уважением, и разговорами на равных даже со студентами поддерживал у нас уверенность в себе. Он создал дружескую атмосферу в лаборатории, и сейчас, часто находясь на большом расстоянии друг от друга, мы продолжаем думать о бывших сотрудниках как о близких людях.

Для него было важно, чтобы гипотезы, которые хороши, когда придуманы, проходили жесткую экспериментальную проверку. Юрий Маркович учил четкости в экспериментальной работе, учил тщательно продумывать эксперименты и анализировать их, не допуская повторения методических ошибок. Отсюда мое любимое: «Опыт должен получаться». Юрий Маркович бесконечно читал сам и привил нам вкус и интерес к научному знанию, и не только в своей области. Помню, как он рассказывал нам то, что услышал на международных научных конференциях, знакомя нас тем самым с передовыми идеями и достижениями. Очень много уроков и советов от Юрия Марковича, повлиявших на нашу научную жизнь, мы получили. И все это доносилось до нас тактично и ненавязчиво, часто в форме каких-то историй, анекдотов, но почему-то, в отличие от многих советов других людей, оказывалось крайне значимым в дальнейшей жизни. Моя любимая история — это изложение Юрием Марковичем рассказа педагога великой оперной певицы А. В. Неждановой, который писал:

«На первом уроке при исполнении какой-либо партии Нежданова, как и другие молодые певцы, делала по восемь-десять ошибок. Но уже на следующем уроке у нее можно было услышать лишь одну-две ошибки, в то время как у других исполнителей семь-восемь ошибок так и оставалось». Я рассказываю эту историю студентам и абсолютно согласна с тем, что очень многое в научной работе решают не только исходные интеллектуальные данные, но прежде всего мотивированность, заинтересованность в работе и тщательность в исполнении своих задумок.

Юрий Маркович мог дать совет, который сначала вызывал отторжение, но оказывался абсолютно правильным. В момент, когда возник соблазн плотно заняться прикладной наукой, которая в тот момент приносила гораздо более существенные дивиденды, я пыталась рассказать Юрию Марковичу, что это тоже интересно. Он сказал: «Заниматься надо тем, в чем хорошо понимаешь». И это было не ограничением в тематике исследований, а четким пониманием того, что в «своей науке» ты понимаешь много и можешь видеть гораздо больше, чем там, где ты непрофессионал. Я благодарна судьбе, которая подарила мне встречу с Юрием Марковичем — блестящим ученым и необыкновенным человеком.

О большом ученом и моем друге