Клетка ищет птицу (СИ)

– Чего ж тебе тогда надобно, разборчивая ты наша? – ехидно спрашивает она. Я не отвечаю. Но я могла бы честно признаться, что мне ничего не хочется и никто не нужен. Совсем-совсем никто. Кроме моей малышки. Но ведь она – это часть меня. Два года назад она ещё жила во мне. Теперь это самостоятельный человечек, любопытная бойкая хохотушка. Но если ей больно, страшно, неуютно, она зовёт меня, бежит ко мне. Она всё ещё пьёт из меня молоко. Невозможно, нереально представить, что какой-то мужчина скажет: «Я её отец, она моя дочь». Так тоскливо делается, когда о чём-нибудь таком подумаешь.

Я наскоро прощаюсь с Танькой и мчусь домой, там мое сероглазое чудо играет в куклы и кубики с бабушкой – целых сорок пять минут без меня!

Наверное, клетка – это привычка. К определённому месту, к отработанным до автоматизма каждодневным действиям, к человеку, который рядом и, как ты думаешь, никуда от тебя не денется. Клетка защищает от внешних невзгод. Она достаточно просторна, чтобы можно было двигаться, и в ней есть необходимый для дыхания воздух. Можно даже просунуть кончик крыла меж прутьями и помахать пером тем, кто беззаботно пролетает мимо. Несложно и дотянуться клювом до удачи, если хочешь ущипнуть ее за хвост.

Но она сжимает, давит, проклятая: сверху, с боков, со всех сторон. И ты начинаешь ненавидеть ее. Рвешься на волю. В кровь разбиваешься о металлические прутья, ломая какие-то нелепые стереотипы. А рядом еще мохнатые четвероногие пищат непонимающе: им-то было уютно за прочной решёткой.

Я несколько раз выламывала самое себя из опостылевших оков размеренной жизни. И все равно через какое-то время меня проглатывала новая клетка. Моя беда в том, что я всегда физически ощущаю эту твёрдую решётку. Есть те, кто даже не подозревает о ней, – они счастливы.

========== 2. ==========

«Я самая обаятельная и привлекательная. Я прелестна, я просто восхитительна. У меня стройная фигура, густые волосы, бархатисто-карие глаза…» Это аутотренинг по Танькиной системе. Каждое утро Алина крутится перед зеркалом, мурлыкает какую-нибудь дурацкую песенку и произносит приведённый выше монолог. На самом деле это всё враньё, и она это знает. Она не стройная, а попросту тощая. И неуклюжая – ходит, цепляясь локтями о дверные косяки. Волосы её топорщатся, не желая укладываться в какую то ни было прическу. А глаза, может быть, и зеркало глубокой и чистой души, да, поди разгляди их за тонированными стёклами очков.

Ей тридцать один год. Вести диктофонный «дневник» она начала в двадцать один. Однако, юбилей!

…Поначалу в редакции районной газеты, где работала Алька, не было никакой техники: только один на троих телефон и громоздкая пишущая машинка, на которой клацала вечно сонная машинистка. О диктофоне и мечтать не приходилось, даже на думских заседаниях корреспондентка Алина Ярцева появлялась с блокнотом и шариковой ручкой. Не дай бог не расслышать или не понять какое-нибудь мудрёное высказывание – специально для тебя никто ничего повторять не будет. А потом и блокноты перестали выдавать. И однажды она припёрлась (иначе и не скажешь!) на интервью к Румянцеву, заместителю мэра, с обрывками обёрточной бумаги.

Вызвали её неожиданно, позвонили прямо с утра домой. На тот момент Алина только-только начинала обживаться в своей собственной, полученной в наследство от бабушки квартире, из которой не выветрились еще следы похорон, и где царила суматоха переезда. В общем, ничего подходящего к случаю, кроме мятой сиреневой бумажины, она не обнаружила, покромсала её по-быстрому и запихнула в карман пиджака. А в высоконачальственном кабинете разложила эти клочья на краю гигантского полированного стола и принялась медленно-медленно конспектировать то, что изрекал Румянцев, Великий и Ужасный. Мэрский зам страшно возмутился:

– Что вы тут копаетесь? Почему, почему вы пришли на интервью без диктофона?

Алька мысленно усмехнулась его манере удваивать слова. И честно-откровенно призналась: мол, у меня диктофона нет, и никогда не было. А почему не было? Да потому что не выдали.

Великий и Ужасный позвонил редактору и, ничуть не стесняясь присутствия юной девушки, наорал на беднягу. Через день на Алькином письменном столе лежала чёрная коробочка. И две кассеты. И пара аккумуляторов с зарядным устройством. Она тогда так гордилась своими пробивными способностями!

========== 3. ==========

Я была тогда другая. Не лучше и не хуже, чем сейчас – просто другая. Слушаю – и не узнаю себя. Даже голос в наушниках не мой, чужой – звонкий какой-то. Странно переводить живую речь в черные строчки, ползущие по экрану компьютера. Моя малышка спит, а я печатаю. Главы летописи-исповеди, как сны-воспоминания, ползут, ползут…

11 августа

Нет, я человек не творческий, и не убеждайте меня в обратном. На творческих я насмотрелась, спасибо. Один Володя Полонский, наш местный бард, чего стоит. Вламывается по ночам в квартиры знакомых, требует, чтобы с ним поговорили. Он человек легко ранимый, у него депрессия. Его никто не любит, никто не понимает. Кругом волки – не люди. Волчье время.