Клетка с открытой дверцей (ЛП)

Поцелуй. И пальцы зарываются в волосы, сжимают пряди на затылке. Ицки покраснел и думал отвернуться, но Токива помешал, чмокнув его в кончик носа. Чувствовать руку, перебирающую волосы, было приятно.

Отношение Токивы сильно изменилось. Не было больше безразличия днями и насилия ночами. С ним стало просто хорошо. Слышать, как тебя зовут по имени глубоким, низким голосом - вне зависимости от времени суток. Хорошо...

В студии Токива время от времени подходил взглянуть на рисунки, давал советы и трепал по голове, прежде чем отойти. Подходил нечасто и ненадолго, однако Ицки нравилось, что о нем помнят. Так было когда-то, и к этому они, видимо, возвращались.

И еще. Теперь Токива ограничивался поцелуями и ласками, не принуждая Ицки ни к чему большему. Они спали в одной постели - и только.

Сейчас Токива его берег. Говорил скульптор мало, но Ицки нескольких слов и взглядов было достаточно, чтобы ощущать заботу.

Токива тронул руку Ицки, все еще стискивавшую кисть. Повинуясь мягкому, настойчивому движению, молодой человек выпустил кисточку и сжал ладонь в кулак, разминая пальцы.

- Ты хоть перерывы делай.

- Я делаю.

- Хорошо.

Ицки чувствовал чужое дыхание на губах и руку, поглаживающую его ноющие пальцы. Ладонь Токивы была значительно шире его ладони: верно, специфика работы сказывалась. Рука Ицки выглядела по сравнению кукольной. Ицки хихикнул, подумав об этом.

- Ноги не мерзнут?

- На мне одеяло, и обогреватель работает. Ты за меня больше волнуешься, чем я сам. Вот тебе разве не холодно, сэнсе... ээ, Токива?

- Я привык. У меня всегда была пониженная чувствительность к жаре и холоду, - легкомысленно отозвался скульптор, вдруг прикипев взглядом к одеялу. - Надо будет завтра съездить в клинику. С левой уже, наверное, пора гипс снимать, как считаешь?

- Да, - кивнул Ицки. - Завтра.

В груди защемило.

Хотя правая лодыжка побаливала, неприятные ощущения в левой полностью исчезли. Он мог ходить, если на что-нибудь опирался. Раз левая нога в самом деле пришла в норму, завтра он сможет вернуться к Ямабэ. Одолжить костыли в клинике, а станция недалеко. Сесть на поезд или такси поймать.

Сама мысль об этом нагоняла черную тоску.

Если уж на то пошло, он мог бы и сегодня вернуться. Взять трость, доковылять до ближайшего дома, раз уж отсюда звонить нельзя, попросить телефон и вызвать то же такси. Или связаться с Касаокой и попросить прислать машину. Вот и все.

Снег, если так подумать, только первые несколько дней по-настоящему мешал. Что могло быть проще - взять телефон и набрать номер? Ицки не хотел даже пытаться. Просто не хотел.

Длинные ледяные пальцы провели по вискам, потом Токива обнял его за пояс.

Клетка Ямабэ - высокая полка для дорогой куклы, подумал Ицки. А клетка Токивы...

Ицки не просил краски и бумагу, но, получив их, за два дня изрисовал почти весь альбом. Лишь несколько страниц остались нетронутыми.

Короткие волосы, возможность рисовать, живое тепло... Токива дал ему все, чего он мог желать, и даже больше.

В этой клетке была открыта дверца. Только птица раздумала улетать.

Наконец-то, он обрел спокойствие.

Ицки льнул к любимому человеку, но на сердце было тяжело.

Мне нужны две недели. Потом я поеду.

Все закончится через пять дней. Они вернутся в поместье Ямабэ. Согласится ли Токива унаследовать состояние сэнсея или нет, одно ясно: скульптор не задержится в поместье надолго. Несколько суток - в лучшем случае, но скорее всего, уедет в тот же день. А Ицки останется на должности холеной домашней зверюшки. Это его судьба, жизнь, которую он выбрал для себя сам.

Печальные мысли прервал телефонный звонок, и Токива разжал руки.

- Не уходи, - попросил Ицки.

Токива погладил его по спине:

- Я быстро.

Охваченный неясной тревогой, молодой человек пристально смотрел на дверь. Токива вернулся спустя несколько минут, недовольный, и сердито сунул Ицки трубку.

- Тебя. Ямабэ.

И хлопнул дверью, прежде чем Ицки, намереваясь переспросить, успел открыть рот. Вчера Касаока известил, что сэнсею становится хуже. Ицки не предполагал, что Ямабэ - в его-то состоянии - пожелает лично пообщаться со своим любимцем.

- Развлекаешься там? - поприветствовал Ямабэ. - Надеюсь, переселиться не надумал?

Сэнсей был необычайно оживлен и разговорчив. Жаловался, что Касаока обращается с ним, как с инвалидом, даже в ресторан пообедать не пускает, что пришлось приостановить работу над новым проектом... Ицки никогда его таким словоохотливым не видел и не слышал. Сэнсей явно пытался казаться более бодрым, чем было на самом деле.

За восемь лет, проведенных в постоянном обществе Ямабэ, Ицки изучил сэнсея даже лучше, чем Касаока. И теперь различал в знакомом до последней нотки голосе некую неслышную другим надломленность.

- Одной ногой в могиле, а продолжаю тебя беспокоить, - посетовал Ямабэ. - Если Токива откажется - что тут делать. Возвращайся быстрее, - Ицки знал наверняка, что сэнсей сейчас горько улыбается. - Не думал, что без тебя так одиноко. Ох, я уж Касаоке не говорил, но тебе-то можно. Возвращайся.