Клетка в голове

Теперь уже всех повели на склад. Заветное место, где есть всё. Каждому выдали классический тёмно-синий набор – рубашку, туфли, короткое пальто (как-никак уже настала зима), кепку и брюки. На форме не было индивидуальных номеров и номеров отряда. Их на Карзолке пришивали после прохождения карантина. Также выдали стандартную скрутку – полотенце, матрац, одеяло, подушку и постельное белье для них. Все вещи были не новыми, но вполне ухоженными, свежевыстиранными, хотя Громова этот факт немного отпугнул, чтобы сразу надеть свою тюремную одежду.

«Стирали, небось, в одной машинке, вместе с одеждой сук и опущенных. Такое надевать западло. Поэтому воры и не носят ничего, что им дают. Они сами достают себе то, что им нужно. Подачки им не нужны».

Однако, когда оделись все, кроме Громова, он, поглядывая на охрану, нехотя натянул на себя рубаху, брюки и туфли. Остальное понёс в руках.

8

Теперь всю честную компанию новоприбывших, уже не пристёгнутых друг к другу цепью, но под охраной вооружённого конвоя, вывели в тюремный двор. Он был пуст – все заключённые обедали. Встретили их там только охранники на вышках. Справа, там, где была воля, проходил сначала двойной проволочный забор с колючей проволокой, а после него – бетонная стена, высотой с большой двухэтажный дом. Тоже с колючкой наверху. Объявление на проволочном заборе гласило: «При нарушении режима осужденными охрана имеет право стрелять без предупреждения». Что примечательно – на вышках сидели только женщины. Мужчины занимали в этой тюрьме куда более видные посты и не хотели морозить задницу на ветру целый день за более низкую оплату.

Громов был уверен, что кто-нибудь из заключённых выкрикнет им какое-то приветствие в окно, но нет – всё было тихо. Если за ними кто-то и наблюдал, то не выдавал себя. Но было явное ощущение того, что к ним уже присматриваются.

«Это – зона. И здесь ты всегда на виду у всех».

После прогулки на свежем воздухе, заключённых ввели в карантинный корпус. Он был ещё более чистым и ухоженным, чем приёмник. Через него, конечно, проходили все, но надолго здесь не задерживались. Да и не так много в Карзолке было заключённых – как-никак, а в большинстве своём осужденные либо шли на фронт, либо отбывали наказание в стройбатах.

Заговорил офицер в приёме карантина:

– В данный момент вы все находитесь в шестом корпусе Карзольской тюрьмы, который является карантинной зоной. Здесь вы проведёте от семи до пятнадцати суток. За вами будет осуществляться медицинский надзор с целью выявления каких-либо заболеваний, которыми в обычных условиях вы могли бы заразить других людей. При их отсутствии вас скоро переведут на общий режим отбывания наказания. Больных же отправят в медицинский корпус для прохождения анализов и лечения. Для чистоты наблюдения каждый из вас будет содержаться в отдельной камере. Курение в камере разрешается. Если на вашем счету в тюрьме есть деньги, то вы можете купить сигареты или еду в магазине, который находится прямо за мной. Также вы можете запросить из тюремной библиотеки книги. Со списком книг желающих ознакомят отдельно. Радио и телевизоры в камерах не предусмотрены. Все права и обязанности у вас всех сейчас, практически такие же, как и для общего режима. Расписание дня, чистота в камерах и прочее. С этим вас уже знакомили. Вам всё понятно?

– Понятно, – хором отозвались заключённые.

Теперь их развели по камерам. Карантинная камера Громова была на четвёртом этаже. Она была вполне новая, ухоженная. На стенах, правда, местами наляпана краска. Немного светлее или темнее, чем вся остальная.

«Замазывали малявы³⁹ зэков».

Не обошлось в камере без унитаза с раковиной – но проектировщик расположил унитаз снизу, а раковину прямо над ним.

«Хренов гений мысли».

Полотенце, выданное на складе, сразу полетело на пол – лучшей участи, чем подстилка под ноги оно и не заслуживает. Из окна с решёткой видны только стены да чёрные верхушки зимних сибирских деревьев.

В камере был стол, намертво прикреплённый к полу и только одни двуспальные нары, что предоставляло большие возможности. Верхние служили исключительно спальными, а нижние использовались днём вместо стула для рядом стоящего стола (табуретки, почему-то не было) и могли бы также в качестве склада для вещей, хоть их было не так много.

После своего задержания Громов позвонил Владу, объяснил ситуацию и сказал ему собрать для себя кое-какие вещи. В основном одежду тёмных цветов из натуральной ткани – в тюрьме такие ценятся выше, тапки, зубная щётка, мочалка, пара банок тушёнки и селёдки и прочая бытовая мелочь. Но даже это сейчас лежало на складе. На консервы он особенно не рассчитывал. Их, скорее всего, уже раздавили охранники. Хотя зачем это им? Вроде бы – такая мелочь. Но Громов был уверен в том, что они не столько сами голодают, сколько хотят, чтобы он голодал и жил в ещё более стеснённых условиях. Да и не всю одежду могут счесть допустимой на Карзолке. И он мог остаться только с тем, что ему дали в тюрьме.