Клятва

— Нет, — испуганно отозвался Войта и взглянул на меня, как на чокнутого. — Он сказал: заткнись и иди спать, дубина!

— Какое несчастье! Проклятый, подлый, мерзкий случай… — плачущим голосом произнес Рудла и вытер нос.

Чуть в сторонке громко рыдала Ярмила.

На лестнице появились Валерия с Миркой. Валерия в цветастом халате, наброшенном на розовую ночную рубашку, Мирка одета примерно так же, обе босиком. Мирка с плачем бросилась мне на шею, а Валерия застыла на месте.

Андреа с Сашей тоже появились вместе. Я как раз устраивал Мирку в кресле, когда они вышли из комнаты. Я преградил им дорогу.

— Не ходите туда, девчонки. Ирка убился. Андреа прошептала:

— Нет…

Быстро- быстро завертев головой, она рухнула в кресло напротив Мирки. Саша повела себя хладнокровнее нас всех. Она легонько отстранила меня, приблизилась к мертвому, нагнулась и коснулась ладонью его лба. Потом деловито осведомилась:

— Как это произошло?… Он умер всего пару минут назад. Кто это сделал? — Ее холодный, голубовато-стальной взгляд передвинулся с плачущей Ярмилы на Андреа, скользнул по Валерии и, наконец, уперся в ничего не соображающую Мирку.

— Это ты меня спрашиваешь? — еле слышно выдохнула та.

— Да ты что, Саша? — возмутился Войта. — Кто мог это сделать? Он сидел на перилах, потерял равновесие и свалился. Мы видели, как он сидел, — Гонза, я, Рудла и Валерия.

— Я тоже, — всхлипнула Андреа, — когда шла спать. Еще крикнула ему, чтобы не делал глупостей.

Я подошел к Александре и показал на окурок.

— Он вышел покурить, сел и… — Я умолк, потом наклонился, чтобы присмотреться к окурку.

— Ничего не трогай, Гонза, — остановил меня Рудла. — Надо поскорее позвонить в отделение безопасности.

— Безопасности? — недоверчиво переспросила Валерия.

— Верно, — согласился я и подошел к камину, где стоял на полочке телефон.

Рассвет еле заметно переходил в чистое летнее утро. Но Ирке это было уже безразлично. Для него отныне существовала только бесконечная, непроглядная ночь.

6

Безопасность приехала в Стрж меньше чем через полчаса. Четверо в форме. Они внимательно выслушали нас и сделали однозначный вывод: несчастный случай, вызванный неосторожностью и алкогольным опьянением. Две-три строчки в уголовной хронике.

Врач приехал около пяти. Он установил, что смерть произошла в половине четвертого утра, и после беглого осмотра написал, что наступила она в результате перелома шейного позвонка, а также повреждения лобной кости вследствие падения спиной с высоты трех метров восьмидесяти пяти сантиметров на каменное основание камина. Обе раны были смертельными.

Мы по очереди подписали протоколы свидетельских показаний, совпадающие до последней мелочи. Оставалось только официально поставить на происшествии печальную точку.

Но я не собирался этого делать, так как был убежден: кто-то из нас на допросе солгал. Кто-то один, а вернее — одна, чьи шаги я услышал на лестнице перед тем, как уснул. Сначала я подозревал Сашу. Но потом все так запуталось, что я постарался выбросить это из головы. На время. Надо было заняться улаживанием всех дел покойного. Войта взялся за организацию похорон, безопасность — за поиски пана Гаспры, дальнего родича, которому принадлежала эта вилла. Ярмила сообщит в министерство иностранных дел о гибели сына одного из наших послов. Мне оставили ключи от виллы и поручили подождать здесь приезда Гаспровых. Мирка решила пожить со мною.

Когда Ирку увозили в морг, я взглянул напоследок на его посиневшее, до неузнаваемости изменившееся лицо и дал себе и ему молчаливую клятву. Если он упал не случайно, а был безжалостно и хладнокровно убит, я за него отомщу. Найду убийцу и докажу, что это сделал он. А если не сумею доказать, то собственными руками свершу справедливый суд. Жизнь за жизнь.

В первый раз я связал имя Мирки с происшедшим около восьми утра, когда к вилле подъехала санитарная машина и поручик ОБ,[4] начальник следственной группы, разрешил забрать труп на вскрытие. Два санитара принесли носилки и стали укладывать на них мертвое тело.

Я наклонился, обхватил Ирку и осторожно положил его на полотнище носилок. При этом левая Иркина рука выскользнула и стукнулась об пол. Я взял ее, холодную и необычно твердую, и застыл в удивлении. На безымянном пальце покойного блеснуло золото с черным ониксом, на котором виднелась монограмма — мои сплетенные инициалы «JK». Вчера вечером у него не было никакого перстня, такая заметная штука от меня бы не ускользнула. Перстень был у меня. Еще когда я ложился спать. Теперь же он был у Ирки, а на моем безымянном пальце не осталось даже следа.

— Это надо отдать, — сказал санитар, заметивший, куда я смотрю.

К нам подошел один из криминалистов, делавший фотографии.

— Что у вас тут?

— Перстень, пан поручик, — показал санитар на руку мертвеца. — И часы… — Он нагнулся к неподвижному телу, отстегнул золотой швейцарский хронометр и живо стащил перстень с печаткой.