Клятва амазонки

Норманн склонился над молодой женщиной. Его длинные золотые волосы прикасались к ставшей такой чувствительной груди. Он смял упругую плоть ладонями и провел губами по нежной ложбинке. По¬том обвел языком затвердевший сосок и впился в него горячим ртом. Приглушенный вскрик вырвался у Да¬нуты — необузданное, потрясающее блаженство ов¬ладело ею. Он впился поцелуем в другую грудь. Когда же он нежно сжал зубами сосок, будто хотел укусить его, она запустила пальцы в его густые волосы и прижала его голову к груди, наслаждаясь непривыч¬ными сладострастными ласками. Мужчина скользнул мозолистой ладонью по изящному изгибу тонкой талии и двинулся вниз — тяжелая горячая рука легла на плоский бархатистый живот и, спустившись на пух¬лый холмик, стала перебирать завитки шелковистых волос, затем опытные пальцы скользнули ниже. Это непривычное прикосновение вызвало вдруг такую ошеломляющую волну непо-нятного желания, и у Да¬нуты вдруг все закружилось в голове — уже не сдер¬живаясь, она застонала и судорожно выгнулась, сладострастный огонь опалил ее влажное, уже готовое принять его лоно. Бурное наслаждение разлилось по всему телу, сердце бук-вально разрывало грудь. Исгерд ласко¬выми умелыми поглаживаниями разжигал женщину, готовя ее к своему вторжению. И наконец, накрыл ее тело своим, мощным и жарким, затем привстал над ней и бережно вошел в ее горячую и влажную пещерку. Да, сделал это он умело и ловко. Данута не испытала никакой боли, разве чуть-чуть саднило, но ее неопыт¬ное тело содрогнулось от незнакомых острых ощуще¬ний. Исгерд заглянул ей лицо и, поняв, что она не почти испытывает боли, стал медленно и осторожно углубляться в столь желанное для него лоно. Она, почему-то желая ему помочь, широко, свободно рас¬кинула ноги и пропустила его внутрь себя, уже не со¬противляясь нежданному гостю, но стремясь быть им заполненной до конца. Когда он вошел до упора, Да¬нута испытала неописуемое, потрясающее наслажде¬ние. Он начал неспешно двигаться, непродолжитель¬ная боль исчезла сразу благодаря томному удовольст¬вию, которое она испытывала от его осторожных толчков. Переполненная истомой и негой, Данута и не заметила, как сама стала двигаться ему навстречу, желая поглубже заполучить твердую горячую плоть. Кровь жарко пульсировала в висках, она вцепилась в бугристые, покрытые бисеринками пота мужские плечи, которые тяжело нависали над ней. Он беспре¬станно, горячо целовал ее губы, груди, которые уже припухли от пылких поцелуев. Она уже не могла сдерживаться, страсть охватила все ее тело, Данута вскрикивала после каждого толчка, стонала в ожида¬нии следующего мощного удара, заканчивающегося томительным блаженством. Распаленная до безумия, она бесстыдно обвила ногами его жесткие бедра, и стала подталкивать Исгерда, давая понять, что она просит выказать всю его силу могучего страстного самца. Норманн все время пытался сохранить контроль над своим во¬жделением, но когда услышал ее томные стоны и гор¬танные вскрики, и понял, что и она желает его с не меньшей силой, отпустил себя на свободу и ускорил темп.

— Отдайся мне, подчинись! Не сдержи¬вай себя, сейчас мы будем в раю! — нежно шептал мужчина. И он стал врываться в мягкое тело с неистовой силой, уже не опасаясь причинить ей боль. Каждый мощный толчок увеличивал блаженство. И вдруг что-то вспыхнуло и взорвалось, и Данута, ох¬ваченная дивным, ошеломительным удовольствием, безудержно полетела в чудесный волшебный мир. По¬глощенная своими чувствами, она и не заметила, как он ворвался в нее с неистовой силой, хрипло закри¬чал, и в нее пролилось горячее семя.

Они долго молча лежали. Девушка, оше¬ломленная своим поражением, испытывала ог¬ромный стыд от того, как легко он сломал он ее обо¬рону. Она вспомнила, как презрительно отзывалась о рабынях, которые так легко отдались варягам, и даже испытывали к насильникам какие-то теплые чувства. А чем она лучше их? Они, по крайней мере, не бахва¬лились. О, какая это, оказывается, страшная сила — сладострастие! Норманн сказал, что ей понравится — так оно и вышло. Данута почти беззвучно заплакала от бессилия. Ее собственное тело предало ее. Норманн все же услышал ее всхлипы и провел рукой по ее мок¬рым глазам. Девушка отбросила его руку и, теперь уже не скрываясь, заплакала.

— Что случилось, разве я тебе причи¬нил боль? — тревожно спросил он на своем ломаном русском.