Клятва француза

– Однажды Мари Дюга и ее пятилетний внук Робер, рискуя собственной жизнью, спасли партизана, которого ранило в битве на Мон-Муше, – начал Люк. – Он обещал вернуться.

Робер вздрогнул и уставился на Люка зеленовато-серыми глазами.

– Мсье Боне? – прошептал он.

Люк кивнул, чувствуя, как к глазам подступают слезы.

– Вы сдержали обещание, – изумленно произнес Робер.

– Я дал тебе слово, – напомнил Люк.

Робер слабо улыбнулся.

– Бабушка умерла, – сказал он печально. – С тех пор все изменилось.

– Давай отойдем к машине, – предложил Люк. – Я совсем продрог здесь, на ветру.

– Вы стали неженкой, мсье, – заметил Робер.

– Наверное, – улыбнулся Люк. – Или постарел. Пойдем со мной, прошу тебя. Я приехал с дочерью, она очень хочет с тобой познакомиться. Я ей много о тебе рассказывал.

Робер нерешительно оглянулся.

– Не волнуйся, отец не заметит, – успокоил его Люк.

– Заметит, – вздохнул юноша.

– Давай, садись в машину, – предложил Люк, распахивая дверь салона. – Робер, это моя дочь Дженни.

– Дженнифер, – заявила девочка, с интересом рассматривая молодого человека. – Ого, какой у тебя шрам! Как у пирата, – восхищенно проговорила она по-французски.

Юноша улыбнулся.

Люк сел за руль, и они втроем вернулись в деревню.

В закусочной Люк, понимающе переглянувшись с хозяином, предложил Роберу:

– Ты есть будешь?

– Нет, спасибо, мне только кофе.

– Ну, садитесь за стол, – сказал Люк. – Дженни, ты проголодалась?

Девочка покачала головой и уселась рядом с Робером.

Люк подошел к хозяину.

– Значит, встретились, – заявил Луи.

– Что с отцом происходит? – осведомился Люк.

– Робер вам сам все расскажет.

Люк заказал два кофе, и Луи выставил на стойку две кружки, плеснув в обе щедрую меру коньяка.

– За счет заведения, мсье, – пояснил он. – Вам обоим не помешает.

Люк вернулся к столу и сел рядом с Дженни. Воцарилось неловкое молчание.

– А тебе не больно? – внезапно спросила девочка.

Робер, пожав плечами, ответил:

– Нет, я его совсем не чувствую.

– Это тебя ножом так? – поинтересовалась Дженни.

Люк заметил, что дочь разговаривает с Робером, как с ровесником, не обращая внимания на разницу в возрасте. Впрочем, Робер и впрямь мог быть ее братом.

– Да, – кивнул юноша. – От охотничьего ножа.

– Отец постарался? – настойчиво продолжала девочка.

Робер смущенно кивнул.

Дженни с любопытством поглядела на него и бесцеремонно заявила:

– По-моему, тебе идет. Ты весь такой загадочный и привлекательный.

Робер улыбнулся и внезапно стал похож на милого ребенка, которого помнил Люк.

– Послушай, – начал Люк. – Прости, что я так долго не приезжал. После войны я уехал за границу и двадцать лет не возвращался во Францию.

– Мы в Австралии живем, – вмешалась Дженни. – Знаешь, где это?

– Там, где кенгуру? – неуверенно произнес Робер.

– Точно, – улыбнулся Люк.

– А еще там океан, – добавила девочка. – У меня мама утонула, и брат тоже.

От неожиданного заявления Люк вздрогнул и поспешно отхлебнул кофе.

Робер взглянул на Люка и негромко спросил:

– Вы женились на Лизетте?

Люк, едва не поперхнувшись, изумленно посмотрел на юношу.

– Откуда ты знаешь?

– В бреду вы все время повторяли ее имя.

– А сам ты как? Расскажи… – попросил Люк.

– Мне нечего рассказывать, мсье Боне. Не люблю вспоминать прошлое.

– Послушай, я хочу тебе помочь, – неожиданно выпалил Люк.

– О чем вы?

– Я же вижу, тебе здесь плохо.

– А где хорошо? – Робер грустно пожал плечами.

– Где угодно, лишь бы подальше от старого мерзавца, – заявил Люк.

– Ему недолго жить осталось, хотя он еще не старый, – ответил Робер. – Пьет много… У него рак, мсье. В Германии получил, когда его угнали на принудительные работы, куда-то на химзавод. А бабушку убили.

Люк вздрогнул, словно от удара, услышав прямодушные слова юноши.

– Как?!

– После битвы на Мон-Муше немцы проводили карательные операции, партизан в горах искали. Бабушка меня прятала, не хотела, чтобы обо мне узнали. – Робер вздохнул. – Однажды на ферму явились три немецких мотоциклиста, забрали еду и кур, меня искали, а я в сено зарылся, в амбаре. Бабушка на них стала кричать, назвала ворами, они ее избили и расстреляли. Я все видел. Они дом разграбили, козу прирезали и уехали.

По щекам Дженни покатились слезы: девочка впервые столкнулась с ужасами войны.

– Мне тогда шесть лет было, – продолжал Робер. – Соседи помогли мне похоронить бабушку, за мной тетя присматривала, а потом мама из Марселя приехала. Когда отец вернулся из Германии, они все перессорились. Мама через год умерла от инфлюэнцы, и отец женился на ее сестре, Джульетте. После Германии он стал другим, злым и жестоким. Мачеха меня защищала, как могла, но все без толку. Он пил, избивал нас, а когда на меня с ножом бросился, Джульетта не выдержала и сбежала. А я в больницу попал… Отца жандармы допросили, не знаю, что он им там наговорил, но его оставили в покое. Его когда-то любили в деревне, никто не верил, что он способен родного сына изуродовать.

– А ты почему остался? – с ужасом спросила Дженни.

– Куда мне бежать? – понурился Робер.

Люк не сводил глаз с юноши.