Клятва королевы

И я поклялась, что, если это будет в моей власти, сделаю все возможное, чтобы он совершил свое путешествие.

Глава 30

Я расхаживала по колоннаде, изнемогала на неослабевающей андалусийской жаре, бросала раздраженные взгляды на суетившихся вокруг чиновников и прочих придворных и ожидала новостей с фронта.

— Где он? — спросила я, наверное, уже в сотый раз у несчастной Инес, пытавшейся поспеть за моими беспорядочными перемещениями. Со лба ее стекал пот, капая на влажный корсаж. — Сколько еще ждать этого гонца? Фернандо с солдатами уехал в Лоху две с лишним недели назад; наверняка уже должны быть известия.

— Сеньора, его величество предупреждал, что осада Лохи может затянуться, — в очередной раз ответила Инес. — Он сказал, что будет нелегко, поскольку сеньор Боабдиль решил, что город должен достаться ему по праву короля.

— У него нет никаких прав, — бросила я, — после того как он обратился против нас, объединившись с этим волком Эль-Сагалем.

Я замолчала, пожалев, что сорвала на ней злость.

— Прости. Похоже, я схожу с ума. Мне хочется хоть что-то делать, я больше не могу оставаться в стороне, когда другие отвоевывают мое королевство.

Она сочувственно кивнула. Схватка за Лоху имела особенное значение — именно там Фернандо впервые потерпел сокрушительное поражение от мавров, и теперь город находился в руках презренного червяка Боабдиля как часть его нового союза с Эль-Сагалем. Наше решение отбить город и отправить Боабдиля восвояси в Гранаду могло повлечь за собой серьезные последствия — в случае неудачи Эль-Сагаль с бандами воинов-кочевников получит необходимый повод, чтобы оспорить наши прошлые достижения, устраивая осады и смертоносные атаки на нескольких фронтах.

Я уже собиралась вновь излить Инес все мои тревоги, когда послышался звук бегущих ног, сопровождавшийся громкими голосами придворных. Ко мне мчался гонец в ливрее, а за ним следовала возбужденная толпа. Он упал на одно колено, вручил мне листок пергамента.

Не в силах пошевелиться, даже протянуть руку к бумаге, я смотрела на его склоненную голову. Инес взяла послание вместо меня и, следуя моему едва заметному кивку, сломала печать.

— Что там? — прошептала я, чувствуя на себе взгляд каждого из придворных.

— Лоха пала, Majestad! — сдавленно ответила Инес.

— Я еду в Лоху, и дело с концом.

Советники встретили мое заявление ошеломленным молчанием, за которым последовали встревоженные возгласы:

— Вы не можете, ваше величество! Подумайте о вашей безопасности, о риске. Мавританский убийца, любое происшествие на дороге, ужасные условия в лагере — все это не для знатной дамы, не говоря уже о царствующей королеве.

Я позволила себе улыбнуться:

— Я не могу отвечать за происшествия на дороге или условия в лагере — все это в руках Господа. Что касается убийц — если они представляют такую угрозу, я надену легкие доспехи, изготовленные специально для меня, которые защитят мою царственную особу.

— Доспехи? — хором выдохнули они, будто я сказала, что нацеплю набедренную повязку.

Я едва не закатила глаза, заметив насмешливый взгляд Чакона, который сидел в углу, скрестив руки на мощной груди.

— Хорошо, — согласилась я, — доспехов не будет. Слишком жарко. Только нагрудник и меч, — добавила я, — на случай одного из происшествий, о которых вы так тревожитесь.

Сеньоры не могли скрыть волнение, но я чувствовала, что беспокоятся они не столько за меня, сколько о том, как бы не пришлось меня сопровождать; пожилые вельможи вроде них не желали оказываться в непосредственной близости от фронта, если имелась возможность этого избежать. Они предпочитали отправлять слуг, сыновей, кого угодно, кто мог бы сражаться вместо них. Их трусость вызывала у меня смех. Вся более молодая знать собралась под нашими знаменами; даже сеньоры средних лет, вроде Медина-Сидонии, по колено ходили в крови неверных во имя нашей славы.

— Как вы сами мне напомнили, я ваша царствующая королева, — сказала я. — Если встану рядом с мужем в час его победы, это вдохновит наших людей на новые подвиги. И я намерена отправиться туда не как хрупкая женщина, но как воин, готовый сражаться и умереть за Кастилию, подобно им самим.

Чакон широко улыбнулся, когда я прошла мимо него к двери. Неделю спустя королевский оружейник доставил в мои покои прекрасный нагрудник, изготовленный из закаленного железа и украшенный золотисто-черным сетчатым узором. Изнутри он был выложен красным бархатом на фланелевой подкладке и полностью соответствовал форме моего бюста.

Когда мастер помог мне его надеть и застегнул ремни, мне показалось, будто меня заключили в камень.

— Тяжелый, — сказала я, неуклюже поворачиваясь к зеркалу. — Они всегда такие?

Мастер шагнул ко мне, поправил нагрудник:

— Это самый легкий из всех, что мне когда-либо доводилось делать, Majestad. Доспехи, которые носят наши сеньоры и его величество, почти вдвое тяжелее, поскольку состоят из нескольких частей для защиты всего тела.

— Вдвое?