Клятва королевы

Однако, несмотря на все попытки убедить себя, что на роль королевы я не гожусь, часть моей души взбунтовалась. Я не для того боролась столько времени, чтобы теперь уклониться от собственного долга. Корона действительно принадлежала мне как принцессе Трастамара, и в моих жилах текла кровь династии, правившей Кастилией больше ста лет. Мои подданные ожидали, что я взойду на трон, не вынуждая Арагон править вместо меня. Любую задержку или компромисс могли принять за слабость. Я не вправе допустить, чтобы обо мне говорили, будто Изабелле Кастильской недостает уверенности в себе.

И все же, пока Беатрис надевала на меня головной убор и тщательно расправляла белую шелковую вуаль, а Инес, присев, надевала мне кожаные туфли, я думала о том, что случится, когда Фернандо прочитает мое письмо.

Зазвонили колокола собора, призывая толпу на оцепленные кордоном улицы, по которым я должна была проехать в сопровождении свиты на plaza mayor.[31]

— Быстрее! — сказала Беатрис, застегивая пряжку моего плаща из черного дамаста.

Вместе с Инес они подняли длинный шлейф, и мы поспешили к цитадели. Там, под ясным зимним небом, столь голубым, что больно было смотреть, ждали представители духовенства и избранные сеньоры, приглашенные на мою коронацию. Низко поклонившись, они сняли шляпы, обнажив лысеющие макушки, редеющие волосы и напомаженные локоны. Я узнала Каррильо в знакомой красной мантии, кардинала Мендосу в украшенном драгоценностями облачении и любимого мужа Беатрис, Андреса, он, как всегда, безупречно выглядел в черном бархате.

Я остановилась. Кроме меня и моих фрейлин, женщин вокруг не было. Хотя я знала, что матери, жены, дочери и любовницы этих мужчин выстроились вдоль дороги в лучших своих нарядах, желая увидеть меня хоть одним глазком, мне казалось, будто с неба упал луч света, выделив из числа многих лишь меня.

Я подошла к Канеле. Конь нетерпеливо фыркал, на его роскошной попоне из дамаста изображался кастильский герб в виде замка и стоящего на задних лапах льва. С поводьев свисали дурацкие кисточки, и мне казалось, будто конь едва сдерживает желание их пожевать.

Поводья держал дон Чакон. Он был одет в накрахмаленный зеленый камзол, густая черная борода подстрижена, карие глаза гордо сверкали. После смерти Альфонсо он неизменно оставался рядом со мной — верный слуга и товарищ, на которого я всегда могла положиться. Его присутствие прибавило мне уверенности. Сегодня, в знак своих заслуг, он получил право вести меня по улицам Сеговии.

Собралась целая процессия; впереди шел Карденас, высоко подняв обнаженный меч. При виде его толпа смолкла, и я заметила едва скрываемое изумление на лицах стоявших вдоль дороги вельмож. Старый почерневший меч, откопанный по моему приказу из-под груды ржавеющих доспехов в сокровищнице, — священная реликвия королей Трастамара, символ справедливости и власти, и его еще ни разу не несли ни перед одной королевой. Высоко подняв голову, я не сводила глаз с центральной площади, где на украшенном алой материей помосте перед церковью Святого Мигеля меня ждал трон.

Чакон осторожно помог мне спуститься с коня. Стоя в одиночестве на покрытом кроваво-красным ковром помосте, в окружении тысяч жителей Сеговии, я слышала, как полощутся на ветру королевские знамена и раздается в морозном воздухе крик герольда:

— Кастилия! Кастилия для ее величества доньи Изабеллы, властительницы этих земель, и для его высочества дона Фернандо, ее мужа!

Толпа хором повторила его слова, и на глазах у меня выступили слезы.

На помост поднялся Мендоса с Библией в руках.

— Majestad, — нараспев произнес он, — вы принимаете всеобщее одобрение и клянетесь нести священный долг, возложенный на вас Господом?

Положив руку на Священное Писание, я открыла рот, чтобы произнести тщательно подготовленную речь. Но что-то меня остановило. Среди тысяч людей на площади я заметила стоявшую в стороне призрачную фигуру. Бледные глаза его пылали, лицо было белым как мел…

У меня перехватило дыхание. Я не могла отвести взгляд.

— Ваше величество? — прошептал Мендоса. — Вашу клятву, будьте любезны.

Я моргнула, а когда посмотрела снова, фигура исчезла. Сглотнув, я произнесла слегка дрожащим голосом:

— Принимаю возложенную на меня великую честь и клянусь на Святом Евангелии исполнять заповеди нашей Церкви, соблюдать законы королевства и оберегать общее благо всех моих подданных, возвеличивая королевство по обычаю моих прославленных предков и храня наши обычаи, свободы и привилегии по праву законно помазанной на царство королевы.

С шелестом, похожим на хлопанье крыльев гигантского сокола, все опустились на колени. Вельможи один за другим выходили вперед, приносили клятву верности. Придворные чиновники передали свои служебные жезлы Кабрере, признавая смену власти, и я преклонила колени перед Мендосой, который начертал знак креста над моей головой.

— Боже, храни королеву Изабеллу!

И мои подданные, народ Кастилии, одобрительно взревели.